Воины света

Стас дернулся, громко вскрикнул и зашелся кашлем, когда глава братства нанес ему мощный удар в живот. Затем Симонов схватил задыхающегося пленника за волосы и, оттянув назад голову, приставил нож к горлу.

– Здохни, сученыш! – кипя от гнева, прорычал он.

Нож был настолько большим, что казалось, острое лезвие способно без труда рассечь сухожилия и отделить голову.

– Кирилл, нет!!! – что было сил, крикнул Сергей. – Остановись!

В эту секунду в его голове пронеслась мысль: «если Стас погибнет сейчас, то Кира пожертвовала жизнью напрасно». Допустить такого он не мог.

К его удивлению, Симонов, сразу выпустил волосы пленника и опустил нож.

С хрипом хватая ртом воздух, Стас повис на цепях, он был уже не в силах сдержать нервную дрожь, на лбу выступили капельки пота.

– Спасибо, брат. – переведя дыхание, неожиданно искренне произнес глава братства. – Если бы не ты, я бы сейчас лишил себя удовольствия, которого ждал столько лет! Нельзя было допустить, чтобы этот упырь отделался такой легкой смертью.

Донцов содрогнулся, с ужасом понимая, что только что обрек напарника на жуткую участь, уж лучше было бы позволить ему умереть без мучений.

Тем временем Кирилл сунул руку под мантию и достал знакомую бутылочку, до половины наполненную зеленоватой жидкостью.

– Не знаю, что это за дрянь, но уверен: сейчас ты отдал бы все за один глоток зелья, способного заглушить боль. – с издевкой обратился он к дрожащему пленнику, затем поставил бутылочку на стол и, снова взяв в руки плеть, потянулся к какому-то странному прибору.

Сергей ощутил, как рубашка прилипла к спине, ему стало по-настоящему страшно, а глава братства продолжал издеваться:

– Перед использованием мы опрыскиваем хвосты нитратом серебра, это не позволяет ранам тварей быстро затягиваться и каждый новый удар усиливает эффект. – любовно обрабатывая орудие пытки, пояснил он.

Донцов отвел взгляд, стараясь не смотреть на жуткие инструменты, и в поле зрения снова попала маленькая бутылочка. В этот миг он вспомнил прекрасную Амели и то обещание, которое дал ей вчера. Было ясно, что надежды спасти напарника практически нет, но Сергей все же решил попытаться:

– Кирилл, не делай этого! – севшим голосом проговорил он. – Прошу тебя, просто запри Стаса в какой-нибудь камере, пусть сидит. Он действительно много всего знает, еще сможет нам пригодиться. Посадим его на цепь, станем кидать крыс и кормить помоями. Поверь, это будет для него хуже любых пыток.

Сергей попытался изобразить дружескую улыбку:

– Он уже никогда не выйдет на свободу, а я сделаю все, как ты скажешь: вступлю в Братство, стану твоим соратником. Будем вместе охотиться на упырей, все, что захочешь!

Симонов поднял на него взгляд и вдруг поморщился, словно от отвращения.

– Даже спрашивать не хочу, почему ты так защищаешь эту гнусную тварь. Поишь своей кровью и бережешь, аки красну девицу. – сквозь зубы процедил он и, харкнув, в очередной раз сплюнул на пол. – Ты словно не видел, что он только что хотел сделать со мной. Почему-то ты не кричал ему «нет».

Донцов не нашел, что ответить, пристально взглянув ему в глаза, Кирилл сурово сдвинул брови:

– Хорошо подумай, на чьей ты стороне, пока будешь созерцать очищение. Я, брат, шутить, не намерен, даже с тобой.

С этими словами он взял со стола широкий скотч и, решительно шагнув к стулу, добавил:

– А теперь посиди молча. Не твои крики я хочу слушать сегодня ночью.

Сергей попытался отстраниться, но Симонов плотно залепил ему рот, так что теперь он мог только мычать.

Все остальное происходило медленно, как в кошмарном сне. С замиранием сердца Донцов смотрел, как глава братства возвращается к столу, берет в руки плеть и поворачивается к пленнику, едва успевшему восстановить дыхание. Бледное лицо Тотского исказил страх, у него уже не осталось сил скрывать эмоции.

– Что ты от меня хочешь?! – срывающимся голосом крикнул он. – Я признался в несовершенных преступлениях! Что тебе еще нужно?!

Его губы дрожали, в глазах стояли выступившие от боли слезы, было видно, что он находится на грани нервного срыва.

Симонов злорадно усмехнулся.

– Чего я от тебя хочу? – издевательски переспросил он. – Я хочу увидеть, как ты будешь кричать, корчась от нестерпимой боли, а затем, глотая собственные слезы, умолять меня о пощаде. Твое очищение я буду проводить постепенно, от банальной порки до вырывания кишок раскаленными серебряными щипцами. За ночь тебе предстоит оценить всю коллекцию моих инструментов, а на рассвете ты примешь смерть на костре.

Кирилл шагнул к пленнику, загорелое лицо исказила гримаса ненависти.

– Моя мать и сестра испытывали душевные страдания, но у тебя, упырь, души нет. Так что придется ограничиться разнообразием физических мук. – подойдя вплотную, он заглянул жертве в лицо и добавил с усмешкой: – Ты готов к новым ощущениям?

Стас отшатнулся, едва не потеряв равновесие, в широко-раскрытых глазах отразился непередаваемый ужас.

Очевидно оставшись довольным такой реакцией, Симонов повернулся в сторону маленькой двери и громко крикнул:

– Давид, иди сюда! Хватит дрыхнуть!