Воины света

«Да плевать я хотел на гарантии! — Борис вцепился в меня ещё крепче. — Я не здоров, сколько себя помню. В последний год вовсе балансирую на краю могилы. Помереть днём раньше или днём позже — какая, в сущности, разница? Я — попробую, понимаете? Хотя бы попробую…»

— В моём предложении Борис Александрович увидел возможность, едва ли не впервые в жизни, распорядиться своей судьбой самостоятельно, — глядя на императора, закончил я. — И он с радостью ухватился за эту возможность. Ваш сын гораздо сильнее, чем вы привыкли думать, Ваше величество. У него было много времени на то, чтобы повзрослеть.

— У Бориса уже третий уровень владения магией, — сказал император. — Это серьёзный скачок.

Сложно сказать, чего в его голосе было больше: гордости за сына или тревоги.

— Был — третий, — вмешался я.

— Что, простите? — император посмотрел на меня удивленно.

— Когда вы измеряли магический уровень великого князя?

— Четыре дня назад.

— Рискну предположить, что в результате событий вчерашнего вечера уровень изменился.

— Хм-м… — император потёр рукой подбородок. — Что ж, это легко проверить.

Он щёлкнул пальцами. Через секунду дверь кабинета распахнулась, и на пороге образовался человек в белой рубашке, шёлковом коричневом жилете и нарукавниках. Он чем-то неуловимо напоминал покойного Вишневского — такой же длинный, нескладный и очевидно занудный — хотя не произнёс пока ни слова.

— Как себя чувствуют Его высочество? — спросил император.

— Состояние Его высочества — отличное, — вытянувшись в струнку, отрапортовал секретарь. — Вернувшись к себе, Его высочество приказали приготовить ванну, а после подать завтрак.

— Завтрак? — император посмотрел на напольные часы. — В шесть тридцать утра?

— Истинно так, Ваше величество, — секретарь поклонился. — Завтрак подали, однако кушать Его высочество не стали. Лакей, подававший блюда, доложил, что вместо того, чтобы принимать ванну, Его высочество разделись до пояса, отворили балконную дверь нараспашку, самолично снесли все книги, что лежали на полу, в один угол, отодвинули к стене два стеллажа из палисандрового гарнитура и на образовавшемся пространстве занялись выполнением гимнастических упражнений. Относительно ванны и завтрака Его высочество сказали, что передумали. Сказали, что сперва им нужно закончить с более важными делами.

— Гимнастических упражнений? — озадаченно пробормотал император.

Секретарь поклонился:

— Его высочество изволили приседать и выполнять наклоны. В данный момент отжимаются от пола.

— Сколько? — спросил я.

— Прошу прощения? — не понял секретарь.

— Сколько раз он уже отжимается?

— На сей момент — не могу знать, — секретарь от расстройства покрылся красными пятнами. — Изволите обождать, я уточню?

— Да ладно, не надо, — отмахнулся я. — Не принципиально. Лучше спортивный костюм парню купите. Он ведь, небось, в пижаме скачет?

— Увы, — горько пробормотал секретарь. — В пижамных брюках и босиком. Серафима Ильинична, сиделка, заходила к Его высочеству, упрашивала одеться. Но Его высочество отказались.

— Ну и правильно сделал, — кивнул я. — В пижаме удобнее.

Глава 22

Небольшое хобби

— Но Его высочество рискуют простудиться… — попробовал было возразить секретарь.

— Вот поэтому я и говорю — купите парню спортивный костюм. Хотя и в пижаме простыть не должен, на улице тепло.

Секретарь вопросительно замер, глядя на императора. Мои слова ему определенно не нравились, но спорить со мной не посмел.

— Его высочеству придётся прервать свои занятия, — обронил император. — Прикажите Модесту Петровичу прямо сейчас измерить магический уровень Его высочества.

— Слушаю-с, — секретарь склонился в поклоне.

— А после этого распорядитесь подать Его высочеству спортивный костюм. И… — император повернулся ко мне. — Что ещё может понадобиться великому князю для занятий, Константин Александрович?

— Инструктор, — усмехнулся я. — Я показал кое-что, но это — начало, самые азы. А Его высочество, судя по всему, готов идти дальше. И было бы неплохо, если бы он делал это под присмотром сведущего человека.

— Подберите подходящие кандидатуры, — повернувшись к секретарю, приказал император. — Список — в тайную канцелярию, пусть проверят благонадежность. Окончательное утверждение кандидата — за мной.

— Слушаю-с, — кланяясь, повторил секретарь.

— Что вы сделали с моим сыном, господин Барятинский? — император, улыбнувшись, взглянул на меня. — Мог ли я предположить ещё месяц назад, что у Бориса Александровича достанет сил хотя бы на то, чтобы сдвинуть в угол книжки? А сегодня я приказываю подобрать ему костюм для спортивных занятий.

— Я не сделал ничего особенного, Ваше величество, — поклонился я. — Всего лишь помог вашему сыну стать тем, кем полагается быть в его возрасте.

— Его высочество регулярно поминают господина Барятинского, — доложил секретарь.

— Вот как? — император повернулся к нему. — И что же говорит великий князь?

— Ежели дословно… — секретарь откашлялся. — Мне, право, крайне неловко…

— Ничего, говорите, — мне уже тоже стало интересно. — Обещаю, что в обморок падать не буду.