Войны времени

Ольга покинула квартиру, хлопнув дверью. Лишь на секунду потом задумалась, как это воспримет муж. А начхать. Молодая женщина зловеще улыбнулась. Если её мир не состоялся, то, какое ей дело до остальных?

Она мечтала о богатом муже – получила хронически безработного программиста. Этих компьютерных гениев развелось столько, что основанный на калькуляторах бизнес просто не в состоянии их всех переварить. Она хотела дочку с нежным характером, чтобы повязывать ей бантики и наряжать в розовые платья, а получила сына с наклонностями садиста. Ещё не умея говорить и ходить, он умудрялся изводить родителей, доводя саму Ольгу до белого каления своим нытьём. Тогда она размечталась о любовнике – рыцаре на белом коне. А получила торговца с соседнего рынка на старых жигулях и с таким акцентом, что даже самые нежные слова походили на лай добермана.

Самое любопытное, что, покинув дом, Ольга сама не знала, куда направиться. Ненавистный муж остался позади вместе с опостылевшим сыном. Рыночник до восьми вечера зависал на рынке. Оторвать его от прилавка с залежалыми мандаринами могла только санитарная инспекция. Лучшая подруга – дура – протирала короткую юбку в приёмной кандидата толи в олигархи, толи в политические беженцы.

И тут мир вокруг замер. Не умер, а просто остановился. Как говорят дети в известной игре «море волнуется»: «морская фигура замри». Только всё это безобразие происходило на суше. От абсолютной тишины защемило уши. Голубь, попытавшийся взлететь, уступив ей дорогу, так и повис в воздухе на первом взмахе крыльев. Капли начинающегося дождя не смогли долететь до асфальта. Даже дуновение ветра слабым прикосновением застыло на её щеке. Очень странное, кстати, ощущение.

Ольга даже успела удивиться тому, что эта внезапная статика окружающего её ничуть не напугала. Возможно, в своих снах она переживала такую ситуацию множество раз. И теперь должна прийти волна. Ожидаемая граница перемен. И она пришла. Удар был мощный. Но странно, с ног он её не сбил. Лишь окатило холодом. Перед глазами промелькнули какие-то сюжеты из давно не виданных снов. Кони, люди, замки, лес. Именно на опушке леса калейдоскоп прекратился.

У молодой женщины едва не подкосились ноги от тяжести мокрого шерстяного платья, которое оказалось на её теле. А с неба всё лило. Она сорвала с головы серый чепец. Длинные грязные мокрые волосы тут же налипли на лицо. А ещё она почувствовала, что никакого нижнего белья на ней не надето. Не то, чтобы его с неё сняли. Просто о трусиках и лифчиках здесь никто и понятия не имел.

И вновь её ничто не удивило. Надо было срочно снять сушащееся на верёвках бельё, пока его не замочил внезапный дождь. Хотя торопиться уже не стоило. Ливень стался такой, что панталоны хозяйки вымокли дважды и трижды снова! Да и не страшно. Уж чего-чего, а белья у леди хватит на пятерых. Для кого только наряжается? Ни мужа, ни жениха даже. И не уродина вроде. Слегка только картавит и косит на один глаз. Ну и что? Мужикам не глаза нужны! Да и приданное за ней такое, что порядочный господин хоть на бревне женится. Ан нет. Не берут дурёху. А ей уже шестнадцать. Ещё год и перестарок.

За этими мыслями Ольга не заметила, как к ней подкрались сзади. Сильные, и как оказалось привычные руки, обхватили её грудь, слегка помяли её и заскользили ниже и ниже, к самым бёдрам.

– Рыбка моя, я еле дождался, – просипел не то прокуренный, не то пропитой мужской голос.

Ноги Ольги ослабли. Это тебе не муж, и даже не рыночный азербайджанец. Этот мужик всем мужикам мужик! Ольга как-то столкнулась с его женой – ключницей. Та, девушка о таком и подумать не могла, умоляла её чаще завлекать собственного мужа. «Ни сна, ни отдыха, – жаловалась она, – только давай, давай, и снова давай! Я детей кормить не успеваю. А этому ироду, что дети, что не дети! Старшая уже говорит, что вы с папой так по ночам елозите, что скоро изба развалится!»

Изба. Была б изба. Если это чудовищное нагромождение брёвен можно считать хоть чьим-то домом. Дёрн вместо черепицы? Это какой-такой умный сантехник изобрёл? Дыра в углу того, что можно аккуратно назвать помещением – сортир? Хотя, если поставить стульчик без сидушки, то вполне себе удобно. Пока ещё никто не догадался. На корточках как-то привычнее. Здесь вообще с подозрением относились к любым новшествам.

Ольга как-то отчётливо понимала, что это не сон. Ещё она понимала, что это её мир. Здесь она своя. И эти жадные руки, что жмут её тело, и эти влажные губы, что ищут её рот, это всё настоящее её. И грубо задранный подол платья, и шлепок по ягодицам вместо предварительных ласк. Ничего, что она не видит даже лица того, кто так бесцеремонно пользуется её телом. Каким-то неведомым ей путём пришло горячее, как его руки, осознание – он имеет на это право и его зовут Олегом.