Воители безмолвия

Как он понял, на встрече будут все видные лица сиракузского двора. Репутация Тиста д'Арголона была единственным аргументом, который заставил его принять решение. Хотя он открыто и не признавался себе, ему льстило, что видный царедворец, высший арбитр в области элегантности и вкуса, признанный глашатай сиракузской традиции, вспомнил о нем, Артуире Буманиле, мелком человечке, недавно приобщенном к знати, отпрыске торговцев тканей, чье социальное возвышение было результатом растущей моды на переливающиеся ткани, от которых придворные дамы и господа буквально сходили с ума. Но когда они сталкивались в коридорах господского дворца, Тист никогда не приветствовал его, даже не бросал взгляда на коммерсанта. Однажды утром он имел несчастье поделиться своими огорчениями с женой.

– Мы же просто лавочники! – с презрением выплюнула она. – Ваш отец купил знатность как вульгарный кусок ткани! Вы думаете, этого достаточно, чтобы попасть в мир знати? Вы и ваши смешные уроки ментального контроля, вы и ваш глупый мыслехранитель… Что бы вы ни делали и ни говорили, придворные относятся и будут относиться к вам как к чужаку. Вот так, мой бедный Артуир…

Он ненавидел, когда она называла его «мой бедный Артуир». Она почти всегда унижала его. Но поскольку она обладала провинциальным здравым смыслом и никогда не ошибалась, он старался следовать ее советам и держаться в жестких рамках своего сословия.

И вот он получил эту шифровку – мир знати призывал его к себе! Представлялась нежданная возможность примкнуть к элите!

– И что, супруга моя, вы скажете на это?

– Полагаю, что здесь что-то нечисто! Если они вас приглашают, господин Буманил, то, значит, нуждаются в ваших денежках… или хотят удостовериться в поддержке гильдии коммерсантов, одним из представителей которой вы являетесь! И ни в коем случае не из-за вашей драгоценной персоны, мой бедный Артуир!

Вот и теряйте время на споры с женщиной, которая называет вас «господином» и величает «бедным Артуиром» в конце каждой фразы!

У Артуира были более возвышенные мысли по этому вопросу, но он предпочитал держать их при себе: большая группа придворных искала средство уменьшить влияние скаитов и в основном ограничить могущество коннетабля Паминкса. Никто не чувствовал себя в безопасности в Венисии, где знать и буржуа сражались за мыслехранителей, которых не хватало на всех. Без их защиты придворные ощущали себя нагими перед ментальной инквизицией скаитов-чтецов Церкви или агентами безопасности. На площадях Венисии воздвигалось все больше огненных крестов, внутри которых в ужасных муках агонизировали вероотступники, еретики и диссиденты.

А когда людям вроде Артуира Буманила удавалось за бешеные деньги заручиться драгоценным содействием одного или нескольких мыслехранителей, то их постоянное присутствие даже в самые интимные моменты семейной или супружеской жизни начинало раздражать, подавляло, вызывало ненависть.

– Господни Буманил, я отказываюсь, чтобы какую-либо часть моего тела ласкали под взглядом этого… этого монстра! – возражала дама Буманил, когда ее муж сознательно забывал об уроках контроля чувств и становился игривым.

Поэтому пришлось поставить ширму, отделявшую мыслехранителя от супружеской постели. Но даже с этой ширмой из ткани дама Буманил отказывалась расслабляться и с недовольством и холодной покорностью терпела приставания мужа, что было предзнаменованием бесконечных периодов воздержания.

Если бы только это: Артуир чувствовал, что теряет себя. Словно его мыслехранитель, который никогда не спал, никогда не ел, никогда не отдыхал, мало-помалу расшатывал границы его личности, а бдительный дух скаита постепенно вытеснял личность Артуира. Безмолвный скрытный завоеватель, который, если все будет так продолжаться, вскоре займет его пустую оболочку, лишенную естества.

Дама Буманил отказалась заводить себе мыслехранителя.

– Да храни меня Крейц! Лучше тысячу раз умереть, чем иметь ангела-хранителя, прилипающего к заднице!

Образ был спорным, даже вульгарным, но, по сути, она была права. К тому же смущал тот факт, что на встрече, организованной Тистом д'Арголоном, требовалось обязательное присутствие мыслехранителей, хотя ее целью было как раз освобождение от них. Все это доказывало, до какого уровня абсурдности дошла сиракузская знать.