Войти в ту же реку

Аркаша Левинзон за двадцать с лишним лет работы на сцене провел около семи тысяч сеансов гипноза. В такт музыке, танцующей походкой выходя в неизменном смокинге с тросточкой на цирковой манеж или эстрадную сцену, как утверждают многие, он творит чудеса, но администрация больших цирков его сторонится. Кому охота все представление употреблять валидол и хвататься за сердце, не зная, с чего сегодня начнется действо, и самое главное, чем оно закончится. Плана выступления не было, а если и был, то «трещал по швам», менялся «на коленке». Аркадий мог вызвать зрителя из публики и «приковать» его взглядом к стулу или лишить на время дара речи. Человеку прокалывали руку, и тот не чувствовал боли, его клали на две точки опоры, а гипнотизер становился ему на грудь, отплясывал чечетку, прыгал, веселя публику, веселился сам. Уже не один зритель, а десятки, сотни, поднимали руки над головой, сцепляли пальцы и не могли расцепить их без помощи мастера. На выходки с «танцами» администратор закрывал глаза. Что делать, Капулиди пользовался бешеной популярностью у публики. Его сеансы давали такую прибыль периферийным циркам и филармониям, что артисту удалось остаться на сцене даже во время борьбы с «безродным космополитизмом». Публика валом валила на концерты заезжего гипнотизера. Выборг, Ростов, Кострома, Херсон, Донецк, малые городки и большие поселки – всюду аншлаги. Москву и Ленинград он недолюбливал, публика специфическая, обратно – начальство своеобразное, но все же иногда приходилось наступать на горло своей «песне». Вот как в этот раз.

Перед представлением настроение упало ниже плинтуса, никак не мог поймать кураж. Такое с ним бывало, но редко. Глодало предчувствие чего-то неправильного. Чего? Понять не мог. Уже на сцене понял, что в зале сидит человек, на которого его гипноз не действует, и этот кто-то пришел по его душу. Кто? Среди полного зала не разобрать, к тому же индивид словно пеленой прикрыт. Известно лишь, что от прохода по правую сторону уселся.

Публика в восторге, аплодирует, веселится. Ясно как день, ежели с соседом шутят, значит, нужно смеяться. С горем пополам отработал. Роняя капли пота, «добрался» до гримерки. Цирковые за кулисами крутятся, можно присесть одному, расслабиться. Интересно, когда его «окучивать» начнут? И на предмет чего? Аккуратно повесил смокинг на тремпель, с детства порядок и бережливость к вещам привили. Трость из рук не выпускал. Уселся напротив зеркала, влажной материей салфетки вытирая пудру и пот с лица. Глаза «соскользнули» в сторону, заметили за спиной силуэт. Человек из-за стойки вешалки молчаливо наблюдал за ним. Крутнулся на кресле, повернувшись к незнакомцу в профиль. Хм! Молодой, крепкий парень, с короткой стрижкой на голове, лица из тени не слишком видно. Это… «тот», из зала. Но он явно не из «органов», те ведут себя несколько по-другому. Спросил:

– Вы что-то хотели?

Незнакомец подался вперед, будто хотел продемонстрировать лицо. Аркадий дернулся, пытаясь выставить трость перед собой. Расстояние между ними мизерное. Парень, скорее всего, ожидал именно этого жеста, шагнув вперед, непонятным движением руки как-то так, пальцем ткнул в район предплечья Аркадия, и… рука занемела, стала чужой. А вот пришедший к нему «товарищ» успел подхватить «трость».

– Вижу, что узнал, – произнес, не повышая голос. – Ты мне должен…

…От мыслей Левинзона отвлекла гурьба артистов. Представление закончилось, и все хлынули переодеваться в повседневную одежду, снимать с лиц грим. Гримерка наполнилась гамом, смехом и разговорами. Артисты народ простой, на гастролях после представления можно и гульнуть, расслабиться.

– Вы с нами, Аркадий Моисеевич? – спросила Лизочка Заяц, одна из трио танцевально-акробатического номера, влюбленная в еще не старого гипнотизера Аркашу Капулиди.

– Не сегодня, Лиза. Что-то голова разболелась.

– Таблетку дать?

– Само пройдет.

До гостиницы добирался на трамвае. Район Метрогородка ему нравился тем, что он как бы сам по себе, на отшибе отстроен. Летом здесь зелено, несмотря на целую кучу строительных предприятий. Да и сейчас днем радуют глаз высокие, красивые деревья, вставшие аллеей почти до Открытого шоссе, между трамвайными путями. До метро «Сокольники» потом еще пешочком топать, но это ничего, есть время подумать.

Странный молодой человек.

«Ты мне должен жизнь!»

Аркадий ведь думал, что в подземных тоннелях он тогда оставил после той встречи труп. По-другому быть не должно. Сам из передряги еле выбрался живым. Орден сатанистов прекратил свое существование. Задним числом узнал, всех старших адептов арест минул, их просто «зачистили вхолодную». Когда так власти поступали? Обычно арестовывали и на допросы волокли. Но не в тот раз… Значит, все же слухи о боярах Белояра не совсем легенда. Да-а! Поди ж ты, живучим мальчишка оказался. Но как заматереть успел! Разыскал. Зачем ему тот человек, которого нужно гипнозом оприходовать? На вора не тянет. Сказал, что после того, как сделает дело, будут в расчете и претензий больше не последует. Аркадию в общем-то все равно, но все же любопытно. Зачем?