Вокабула

– Сам справлюсь! – рыкнул Хошет и принялся привязывать мои руки к двум столбам расположенных на расстоянии чуть больше полутора метров друг от друга. Я на него даже не смотрела – все пыталась найти ее, мою самую добрую и заботливую подругу. Ту, которую жирная, надеюсь уже не живая, свинья Огируяцу продал. Закончив, господин эхисар удалился на "главную трибуну". Проще говоря, сел, на любезно притащенное рабами кресло, в первом ряду. Эхисир занял свое место справа от него. И взгляды у обоих, как будто любимого дедушку хоронят. Я даже улыбнулась своим мыслям.

– Сколько? – крикнули из-за моей спины. И тишина в ответ. И потом. И через десять минут тоже. Эхисар все молчал и молчал, смотря мне прямо в глаза, взглядом, которым можно сразу убить. Но ненависти в нем не было… Был калейдоскоп самых невероятные эмоций. А её не было!

– Ну, – начал эхисир, потеряв всякую надежду на своего друга, – так как надзиратель жив, – с разных сторон послышался разочарованный ропот, – то это не убийство лагерной собственности. А лишь порча. Потому тридцать плетей, – посмотрев на меня извиняющимся взглядом, Тиури продолжил. – И еще сорок, за систематическое нарушение правил. Итого семьдесят. Орэн, после каждой пятнадцатой плети, приводи в сознание. Умереть она не должна. Привести наказание в исполнение.

– Да господин, – с готовностью откликнулись у меня из-за спины. – И не надоело тебе мужика-то мучить?

– Что?! – первую плеть я даже не заметила, была до глубины души поражена, словами надзирателя.

– А то ты не видишь? Да будь его воля он бы тут не сидел. Да и ты бы не стояла.

– Да с чего вы взяли? – вторую тоже не заметила. Просто что-то свистнуло и… всё!

– А с того!

– Содержательнейший ответ, – третья. И снова, как говориться не в коня овес.

– Мучается эхисар, а и рада веревки вить! – Какой разговорчивый надзиратель.

– Да ничего я не вью! – четвертая. Снова мимо. В том смысле, что я вновь ничего не почувствовала.

– Ага, как же! Ты вон глянь на него! – послушала, посмотрела, ужаснулась. Взгляд маньяка-рецидивиста, у которого любимую забаву отобрали! Пятую, кстати, не почувствовала. – Ну как? Теперь веришь?

– Во что? – шестая была чувствительнее остальных, но тоже не восторг.

– От дура! – от души выругался дедушка. Голос, больно пожилого человека напоминает. Седьмая, пощекотала плечо.

– Да почему дура? – мне показалось важным узнать, из-за чего же надзиратель незнакомый со мной лично, уже считает меня недалекой.

– Потому! – восьмая ласково задела шею, заставив поежиться.

– Красноречиво! – съязвила я. Девятая скользнула по спине, не оставив боли в подарок. – Да что же это такое?! – вышла я из себя.

– Ага! Почувствовала, его обиду! Может поласковее станешь!

– Да причем тут это! – десятая.

– Еще ерепенишься? – удивился надзиратель. – Ну, ничего…

– Мальток, что-то не так? – поинтересовался эхисар. Значит, моего палача зовут Мальток. Так вот за кем был отправлен эхисир.

– Нет, господин! Все в порядке, – бодро отрапортовал Мальток, ударив одиннадцатый раз! Где боль? Нет не мазохистка! Двенадцатая. Просто ожидание хуже всего! Лучше бы уже все тело болело, чем вот так ожидать одного, а получать другое! Тринадцатая.

– Любезный Мальток, – позвала я надзирателя.

– Чего тебе? – совсем нелюбезно откликнулся тот после четырнадцатой плети.

– Не могли бы вы ударить посильнее.

– Что?! – в ступоре остановился надзиратель.

– Мальток! – бесновался эхисар. – Что с тобой сегодня нет так?! Позвать другого?

– Но господин! Она! Она! – оправдывался бедный Мальток.

– Что она? – зло спросил Хошет.

– Просит ударить посильнее! – обвинительно проорал в ответ надзиратель. Каюсь, улыбки не сдержала. Все пришедшие в ужасе посмотрели на меня. Эхисир грохнувшись после таких новостей, все никак не мог встать. По причине не прекращающего смеха, льющегося из него.

– Бей, как бил, – устало посмотрел на меня эхисар. – У неё может жар уже. И хватит болтать!

– Да господин, – пятнадцатая. Орэн начал отлечивать полученные раны. – Вот видишь! Ревнует!

– Серьезно?! – началась у меня истерика. Шестнадцатая.

– Ну а как иначе-то? – боги уберите его. Доведет же. Семнадцатая, кстати.

– Да много "как"! Причем тут ревность? – не понимала я.

– Так ясно как, – Восемнадцатая.

– А мне вот не ясно! – не сдержавшись, крикнула я.

– Хина! – все так же смеясь, заорал в ответ эхисир. – Хватит калечить психику нашим надзирателям! Постой спокойно!

– Да причем тут я?! – лучше бы молчала. Девятнадцатая.

– Слово "тишина" тебе неизвестно? – ледяным голосом поинтересовался господин Хошет.

– Нет неизвестно! – с вызовом ответила я. Двадцатая!

– Освежить воспоминания? – угрожающе протянул эхисар.

– Уже вспомнила! – двадцать первая.

Боль пришла неожиданно. Как же я не люблю эти фокусы! Стоп! Фокусы? Его горячая рука на моей спине! Не может быть! Пятьдесят девятая обожгла, так, что я заскулила, не позволив себе крика.

– Кричи, девочка. Легче будет, – посоветовал Мальток. – Немного осталось. Терпи.