Вокалистка

Сана отвернулась. Сквозь слезы она смотрела в открытую дверцу, один шаг – и она останется одна. Антон не шутил, он уедет и больше никогда не обнимет ее, не пригласит гулять и даже не заговорит с ней. Он вычеркнет ее из своей жизни. Она никогда не услышит ласковое «мой Уголек» в минуты близости, потому что не будет никаких близких отношений. Она не сможет просто так зайти к нему, рассмотреть обложку нового диска, надеть наушники и обрушить на себя водопад красивых мелодий. Она разом лишится любимого друга и любимой музыки.

Самородов газанул на холостых оборотах, намекая, что время для принятия решения на исходе. Сана захлопнула дверцу и сжалась в кресле. Машина тронулась, и пока они возвращались к театру, Антон изложил ей свой новый план.

9

Каждый день Сана приходила к сберкассе. Она прогуливалась рядом, подслушивала разговоры сотрудников, изучала их служебные обязанности, вникала в телефонные звонки и обо всем докладывала Антону после вечернего спектакля в звукооператорской кабине. Тот давал ей указания, на что обратить особое внимание.

Прошло десять дней, и в первых числах марта Самородов услышал то, что хотел.

– Деньги для пенсий привезут послезавтра в первой половине дня, – рассказала Сана. – Выплаты начнут с двух часов, после обеда, чтобы все успели получить до праздника, до 8 марта.

– Кайф! – вырвалось у Антона. Он вскочил из любимого кресла, позабыв, что надо перевернуть пластинку, встал перед Саной и уточнил: – Деньги привозят в опечатанных мешках, и главный кассир их пересчитывает?

– Да. Запирается в кассе, пересчитывает и готовит для каждой сотрудницы отдельную подотчетную сумму.

– И никого в кассу в это время не пускает?

– Только заведующего.

– То, что надо! – Лицо Антона прорезала хитрая улыбка. – Если ты попросишь из-за двери голосом заведующего, она ведь откроет?

– Как я попаду в служебное помещение? – недоумевала Сана.

– Сначала мы выманим оттуда заведующего, а потом ты принесешь им праздничные плакаты к 8 марта для оформления витрин. Забыла? Заведующему звонили из управления, обещали доставить наглядную агитацию.

– Они запомнят меня, – ужаснулась Сана.

– Не дрейфь, я тебя загримирую. Сделаю из тебя неприятную тетку, состарю на двадцать лет.

– Уверен?

– Стопудово!

Через день они приехали к сберкассе в девять утра, к открытию. В машине их было трое, место рядом с водителем занял угрюмый Виктор Васьков. Присутствие нового человека нервировало Сану. То, что раньше походило на рискованную игру двух влюбленных, превращалось в грубый налет.

Самородов припарковал «жигули» в стороне от банка, но так, чтобы был виден служебный вход. Около одиннадцати к служебному входу подъехали инкассаторы. Дверь им открыл заведующий сберкассой Игнатов, двое мужчин внесли в банк два специальных опломбированных мешка. Вскоре они уехали.

– Твоя партия, Уголек, – скомандовал Самородов.

Сана вышла из машины и направилась к ближайшему телефону-автомату. Она позвонила в кабинет заведующего сберкассой и истеричным голосом его жены сообщила:

– Андрей, у Саши приступ, ему очень плохо. Приехала скорая, нас везут в больницу. Врач сказал, если не достать какое-то особое лекарство… – Сана изобразила рыдание, хлюпнула носом и продолжила скороговоркой. – Приезжай срочно в больницу. Достань это ценное лекарство! Или тебе наплевать на нашего сына, и ты будешь торчать на работе пока он умирает? Сделай хоть что-нибудь, Андрей!

Сана повесила трубку, прислушалась к происходящему в банке и вернулась в машину. На молчаливый вопрос Антона: как прошло? – ответила:

– Сейчас он выйдет. Предупредил только главного кассира.

Они вместе наблюдали, как заведующий отделением впопыхах покинул сберкассу.

– Кайф! Первое действие «на ура». Твой второй выход, Уголек, – подбодрил Сану Антон.

Девушка взяла свернутые в трубочку плакаты к Международному женскому дню, проверила, как сидит на ней парик, сохранился ли толстый слой грима на лице, не съехал ли накладной живот.

– Все в порядке, – заверил ее Антон и подмигнул: – Они запомнят сорокалетнюю мымру.

Сана обошла здание и вошла в сберкассу через главный вход. Служащие банка были отгорожены от посетителей перегородкой из крашенного стекла с полукруглыми окошками.

Бесцеремонным голосом курящей женщины, Сана обратилась в окошко с самой длинной очередью:

– Я из отдела наглядной агитации, принесла плакаты к празднику.

– Сейчас позову заведующего, – пообещала операционистка.

Но Сана ее остановила, добавив нотки недовольства начальника над подчиненным:

– У вас клиенты, обслуживайте! Я сама пройду. Игнатов должен расписаться.

– Пожалуйста. – Перед Саной открыли дверцу в перегородке.