Вохштерн

Схема поиска выживших у меня была отработана после Фолье Йри, так что отправка очередной партии душегубов к Хаймат не затянулась. Больше времени у меня занял осмотр их вонючих тел. Как бы мне не было неприятно, но нескольких даже пришлось раздеть. Как убитых, так и раненых.

И тут все было не так уж и хорошо, как мне хотелось. Следы были. Мелкие, но все же были. От небольшого покраснения, до мелких ожогов. Последние, насколько я понял, появлялись если «точкой входа» заклинания была голая кожа. Вердикт — использовать можно, но аккуратно.

Еще немного побродив среди мертвецов, я принял решение тем, кто умер от разряда тока, еще и дырок в теле наделать. Так, чтобы запутать потенциальное следствие. А закончив с этой тяжелой и грязной работой, направился к Кривому. Его ждал разговор с пристрастием.

Глава 16

Честно говоря, до разговора с бандитским атаманом я считал Кривого идиотом. Ну в самом-то деле, ты подмял под себя с десяток деревень, дань с них трясешь, зачем тебе как баран биться еще и о Глиноровское поселение? Тем более, что всего урона — это пара сожженных домов, пятерка убитых селян, да подпорченный частокол. В отличие от бандитов, потерявших никак не менее шести десятков человек. Зачем заниматься самоубийством, если можно тихонечко снимать сливки с подконтрольных тебе селян, ловить зазевавшихся туристов, и в ус себе не дуть? Ради авторитета? Так кто посмеет в сторону атамана такой сильной банды хоть слово сказать?

А пообщавшись, понял, что мужиком он был сугубо практичным. Из-за угрозы нападения злых захребетников и объявленной виконтом мобилизации, очень много селян бросилось в бега. Как из сервов, так и из свободных. И большинству из них не оставалось ничего, кроме как прибиться к тем или иным бандам. Ну или создать свои.

Вот тут-то и проявился организаторский талант Кривого. Вместо того чтобы гнать лишних бегунков взашей, как это делали другие бандитские атаманы, он начал принимать в ряды своей ватаги вообще всех желающих. И все это под смех все тех же атаманов, которые вовсю издевались над ним и предлагали сменить погоняло на «Добряка».

А потом, в один момент, им вдруг стало не смешно. Как-то так получилось, что добрый и глупый Кривой, оказался атаманом самой крупной шайки в этих местах. Да и не только в этих. Шутка ли — почти четыре сотни человек. Не каждый граф такую дружину выставить может. А тут обычный босяк. И этот босяк, невзирая ни на чье мнение, принялся наводить свои порядки, вырезав подчистую все остальные банды. Он не жалел никого. Ни тех, кто оказывал сопротивление, ни тех, кто пытался переметнуться к нему. Кривому не нужны были ни предатели, ни конкуренты.

Покончив с другими бандами, и став единовластным хозяином этих мест, Кривой принялся уже за деревеньки, поступая с ними все с той же расчетливой жестокостью. Те, кто сразу принимал правила игры и готов был платить, отделывались легким испугом. Тем же, кто оказывал сопротивление, преподавался урок.

Так, например, жителей одной из «непокорных» деревень заставили смотреть как жену и двух дочерей старосты (младшей из которой еще и десяти не было) пропустили через всю банду Кривого. В другой, атаман без лишних слов убил каждого четвертого жителя. В третьей, заживо сжег всех детей младше пяти лет.

Но самым неприятным в этой ситуации была даже не жестокость, с которой действовал Кривой, не его методы. Нет, на мой взгляд, страшнее всего было то, что он совершал свои зверства с холодной головой и точным расчетом. Мне даже кажется, что и психопатом он не был в широком смысле этого слова. Скорее, эдакий педант в худшем его проявлении. Вроде фашистов, что в концлагерях аккуратно сортировали кости убитых ими людей.

На эту мысль меня натолкнула та часть рассказа, что касалась Глиноровской деревни. На мой прямой вопрос о том, зачем вообще было пытаться взять столь укрепленное поселение, да еще не полной бандой, Кривой лишь коротко усмехнувшись, бросил:

— Так зима ж скоро.

Вот так просто. Набрал себе бегунков в отряд, с их помощью избавился от конкурентов, подмял под себя несколько сел, запугав селян до невозможности, а когда начала подступать бескормица, недолго думая начал сокращать поголовье своих людей. Расчетливая, очень прагматичная сволочь.

Было бы крайне несправедливо, если бы подобная мразь ушла легко. Так что умирал Кривой долго и очень мучительно. Я приложил для этого все силы и опыт. Несколько раз полностью исцелял и вновь начинал пытки. И, пожалуй, это был единственный раз, когда я от них получил… Нет, не удовольствие. Удовлетворение. Удовлетворение от понимания, что мразь, что сжигала детей живьем, что пытала и насиловала женщин, что творила бесчисленное множество злодеяний, достойно наказана.