Вокруг и около

Всмотритесь в лица тех, кто на гостевых трибунах на Красной площади. Старички-фронтовички из бывших республик СССР еще хорохорятся, пытаются делать вид, будто ничего не изменилось, дескать, мы, как и прежде, вместе, чуть ли не один народ. Будто Москва, которую они отстояли, – это и их Москва. Между тем, они в Москве гости не только потому, что находятся на гостевой трибуне. Они – отцы и деды тех, которые «понаехали».

Улетучится хмель от фронтовых «ста грамм», отгремит праздничный салют и – по домам. Через таможни, погранконтроль и прочее. Как будто так трудно для оставшихся на самом донышке ветеранов отменить визы, регистрации и прочие препоны – пусть едут-летают по всему бывшему своему отечеству. Пока могут.

…Римма, как ее здесь все называют, продает на рынке зелень. Она из тех армянок, которым на вид можно дать пятьдесят, а можно и все восемьдесят. Торгует Римма на самом небойком месте: перебирает в задумчивости пучки укропа, побрызгает их водой, ждет покупателей. Подходят вяло. Постоянно, в строго установленный день и час приходит лишь милиционер – за калымом. Как-то раз он нахамил Римме, и к следующему появлению сопляка в милицейской форме Римма вышла к торговому месту в гимнастерке, густо покрытой боевыми наградами, а также орденами и медалями за послевоенную трудовую доблесть. Мент засмущался, в хамстве заметно сбавил, но от калыма отказываться не стал.

Таким исходом Римма в общем и целом была удовлетворена и занесла его в реестр своих моральных побед, за что, как известно, орденов не дают.

…Песни времен Великой Отечественной имеют ту особенность, что их почти невозможно испортить. Даже певунам и певичкам фабрично-поточного производства, чтоб испохабить старые песни о главном надо сильно постараться. И воспринимаются такие песни с удивительной для нынешней молодежи сопричастностью. Почему? Дело, наверное, не только в словах и мелодии – в чем-то более значимом и труднораспознаваемом. Может, в чистоте чувств, создающих энергетику, способную эхом докатиться аж до наших дней. Не знаю. Слушают и поют эти песни не только в России, но повсюду на русском языке.

«Россия – для русских!» – под таким кличем, по сведениям известной правозащитницы Людмилы Алексеевой, намерены пройти на майских праздниках по Москве пакостники специального назначения. Форма одежды и маршрут те же, что во время так называемого «Правого марша». Правозащитники ставят мэра Москвы в известность об ожидаемой акции и хотят знать, что в связи с этим он намерен предпринять.

Пусть пока по другому случаю, но близко к теме высказался пресс-секретарь мэра Сергей Цой. «Понимаете, – сказал он, – за последние пятнадцать лет облик Москвы решительно изменился в лучшую сторону, столица стала европейским городом не по географии, а по сути». Смелое, конечно, заявление, если говорить о сути…

А 9 Мая градоначальник, как водится, прижмет к могучей груди горстку ветеранов и скажет все, что положено говорить в таких случаях. Нельзя исключить, что как раз в это время по Тверской или где-нибудь рядом промаршируют коричневые. С выбросом рук и чисто гитлеровским «зиг хайль!».

С праздником вас, дорогие ветераны! Приехали…

Как нас теперь называть?

В первый раз господином меня назвала девушка из секретариата премьер-министра Армении.

– Господин Баблумян? – сказала она в телефонную трубку.

– Вроде бы… – смутился я с непривычки.

Девушка на том конце провода мою неловкость разделила, из чего следует: ей в диковинку так говорить, мне – слышать. Но, кажется, наступало время привыкать.

Раньше, когда приводилось общаться с иностранцами, обращение «господин» особых усилий не требовало. Прежде всего потому, что называли мы, а не нас, причем в разовом порядке да еще с элементами некоторого подтрунивания. Ввиду очевидного превосходства всех советских над всеми заграничными, которых, мол, тоже тянуло пристать к советским, но СССР же, простите, не резиновый… В общем, прорисовывалось нечто в духе стихотворения Маяковского о советском паспорте.

Однако так было давно. И если бы за прошедший период случились какие-нибудь перемены! Так ведь нет, на господ не тянем и сегодня, да и потянем ли, вот что обидно! Теперь уже понятно: значительное большинство тех, кто из категории «товарищ» перескочил в категорию «господин», новой ипостаси не соответствует. Тем не менее господ по форме тьма, а по существу совсем ничего, самая малость, величина, стремящаяся к нулю.

Некоторая путаница на сей счет возникла из-за того, что многие считают, будто господин и барин это одно и то же. И тогда получается как с первым после распада советской власти авиационным начальником Армении, повелевшим командиру воздушного судна прилюдно, посреди полета, на высоте восьми тысяч метров снять с себя штаны. (А еще сей господин прославился тем, что принуждал стюардесс распевать в небе гимн Армении, спасибо хоть не голышом.)