Вокруг и около

«Средневековый городок, обласканный вниманием принцев, писателей, скульпторов и музыкантов. Он расположился на высоте четырехсот двадцати девяти метров над уровнем моря. Довольно часто Эз сравнивают с орлиным гнездом, которое примостилось на вершине скалы, откуда открывается великолепный вид на Средиземное море. История городка началась две тысячи лет назад, поэтому не удивительно, что порой здесь можно услышать рассказы, где вымысел трудно отделить от реальности. Вас будут убеждать, что герои легенд о бухте д\'Эз, о дьявольском мосте, о заброшенной мельнице или красавице ля Стрега и ее возлюбленном действительно существовали. Так или иначе, каждая из этих историй дарит деревушке некий ореол таинственности…»

Здесь автор просит вчитаться в предложенный текст еще раз, чтоб согласиться: все вышеописанное, да еще с мифами и легендами покруче, наш читатель видел не одну сотню раз. Не выезжая никуда, в пределах родной Армении, которая вся из себя натуральное орлиное гнездо, и где писатели, скульпторы и музыканты тоже нередкие гости. Правда, с принцами получается некоторый дефицит (что, в общем-то, можно пережить), но так уж у нас исторически сложилось.

Трудно понять и принять другое. Почему, имея море возможностей удивлять мир своими системными национальными продуктами, не говоря уже о природно-климатических прелестях, страна зациклилась на одном коньяке, который, кстати говоря, сегодня не такой уж и армянский, а больше французский. Но даже если бы все оставалось по-прежнему, то есть вне зоны пристального внимания «Перно Рикар», то все равно доступ на прославленное предприятие, в отличие от Фрагонара и пр., всегда осуществлялся в режиме максимальной ограниченности, и попасть туда заграничному гостю, если он не Фидель Кастро, практически никак. Кто спорит – пить коньяк и вдыхать ароматы духов важнее, чем просто смотреть на то, как их делают, но когда видишь, как их делают, то и лучше понимается, и чаще вспоминается. А это как раз то, из чего вырастает узнаваемость, иначе говоря, бренд.

Летом прошлого года с гостями, которые много видели и многое знают, мы поехали в Лусакерт, где, как принято считать, пекут лучший в Армении лаваш, хотя в Ацаване уверяют, что лучший пекут как раз у них. Об армянском национальном хлебе гости, конечно, знали, потому что не раз ели. Но тогда все вышло по-другому: мы зашли в первый же дом, перед которым были выставлены кипы свежеиспеченных лавашных листов. Всепобеждающий парфюм правильно пропеченного теста, овеянного дымком натурального тандыра, можно сказать, сбивал с ног, но гости не поддались соблазну тотчас же приняться за еду, а спросили: «А как рождается такое чудо увидеть можно?» Им ответили: «Можно». Пригласили в дом и показали всю технологическую цепочку производства от самого начала и до самого конца. Если вы думаете, что это менее увлекательно, чем наблюдать за тем, как во французском Эз рождаются духи, то сильно ошибаетесь.

Не попадаете в цель также в случае, если посчитаете не заслуживающими внимания и секреты изготовления армянских национальных сыров, например, сыра «чечил». А продукты, производные от абрикоса? А знаменитая армянская гата? Смотри, оценивай, пробуй! Об изделиях народных промыслов я уже и не говорю. Но много ли вы вспомните примеров, когда в Армении, как в местечке Эз во Франции, нечто достойное внимания выступало не только как товар широкого спроса, но и как факт истории своего народа? Чтоб людям не просто пересказывали сюжеты, а показывали процессы. В советское время этим с переменным успехом занималось отделение «Интурист» в Армении, в послесоветское – никто.

«Мало, кто думает чаще двух-трех раз в год, – сказал однажды Бернард Шоу по другому поводу – Я потому и прославился на весь мир, что привык думать не реже одного-двух раз в неделю».

Поскольку есть что прославлять и у армян, может, начнем думать и мы? Хотя бы по одному разу в год.

Ницца – Эз – Вильфранш (Лазурный берег, Франция)

Снимается кино

...

…снимается в том смысле, когда кто-либо или что-либо, а в данном случае кино, вдруг перестает быть нужным и выталкивается вон…

В Каннах, на набережной Круазет, кино еще показывают, но еще больше показывают себя. Если так пойдет и дальше, а судя по всему, так дальше и пойдет, конкурс художественных фильмов плавно перетечет в состязание модной одежды, дорогих украшений и легко узнаваемых лиц на красной дорожке. В своем натуральном виде она сильно уступает той, которую рисует воображение или показывают по телевизору – то, что видишь своим глазами, откровенно говоря, так себе, ничего особенного. То ли от неожиданной потертости на сгибах, то ли несметного числа туристов, позирующих на красном покрытии чаще всего с глупым выражением лица.