Вокруг королевства и вдоль империи

Обычно они спрашивали: «Вы один?», или: «Значит, вам только одноместный?» Я никогда не вдавался в цель моего путешествия. Говорил, что работаю в издательстве. Утверждал, что у меня неделя отпуска. Не пояснял, что вынужден путешествовать в одиночку, так как делаю заметки — то и дело останавливаюсь, чтобы сделать запись. Мыслить четко и последовательно я мог лишь в одиночестве, — и даже если мысли, цепляясь одна за другую, уводили невесть куда, включалось воображение. Хозяйки пансионов могли бы спросить: «Как вы только выдерживаете собственное общество?». И мне пришлось бы ответить: потому что я сам с собой разговариваю — разговоры с собой всегда были для меня частью писательской работы, и кстати, вот только что, шагая вдоль волнолома под дождем — я шел сюда пешком из самого Доулиша — я бормотал под нос: «… Доулиш… доля лиц… долго ли… мне бы лишь…».

«В&В» НА МОЕМ ПУТИ: ДОНАЛЬД И ФЛОРЕНС ПУТТОК

Через полчаса после прихода в Ньюквэй я сидел в гостиной и, между тем как носок моего ботинка грызла собака, пил чай с Флоренс Путток («Сколько тебе говорить: оставь ботинок в покое!»), а та рассказывала, как ей оперировали колено. Стоило мне упомянуть о пешей ходьбе, как речь зашла о ступнях, ногах, коленях и операции, которую перенесла Флоренс. Телевизор работал: в те дни считалось, что не смотреть новости, — значит проявлять некоторое неуважение к родине, ведь там сообщали последние вести с Фолклендов. А у Куини — второго пекинеса — что-то неладно с животиком. А Билл, двоюродный брат миссис Путток, весь день не звонил — обычно-то звонит сразу после ленча. А Дональд Путток, шестидесяти одного года, говоривший шепеляво, ушедший на пенсию досрочно — спина, знаете ли, не в порядке — Дональд смотрел на движущиеся стрелки на карте Фолклендов и слушал рассуждения Флоренс о сухожилиях и связках; потом он сказал: «Я в Хорнчёрче всю жизнь прожил».

И мне отчего-то казалось, что я у себя дома.

Но то был не мой дом. Я легко внедрился в этот уютный закрытый мирок, но мог покинуть его в любой момент, как только пожелаю. Право выбора было за мной: в большинстве приморских городов приходится выбирать между отелем, пансионом и «bed-and-breakfast». Третий вариант всегда меня соблазнял, но чтобы извлечь из него всю выгоду, требовался некоторый запас неистраченных сил. «Bed-and-breakfast» — частный дом, обычно в предместье, в некотором отдалении от Фронт-стрит, Променада и отелей. Переступив порог такого дома, невозможно не почувствовать, что вторгаешься в чей-то устоявшийся уклад — пяльца в руках Флоренс, нелепые шлепанцы Дональда… В «bed-and-breakfast» всегда пахнет кухней и карболкой, но отчетливее всего особый запах, который неизбежно ассоциируется у тебя с родней твоей жены.

На своей улице «bed-and-breakfast» ничем не выделяется среди прочих домов, за исключением таблички. У Путтоков табличка висела в окне. «Свободные места» — значилось на ней. У меня сложилось впечатление, что покупка таблички — все, на что надо потратиться для открытия такого заведения. Когда табличка есть, остается лишь проветрить гостевую спальню. Скоро появится какой-нибудь чудак — рюкзак, кожаная куртка, туристские ботинки, обильно смазанные жиром — и весь вечер будет слушать рассуждения хозяев о том, какая нынче дороговизна, или о талантах Билла Кросби, или о крайне мучительной хирургической операции. Англичане, в быту — самая патологически-скрытная нация — всего за 5 фунтов впустят вас в святую святых — свои дома, а иногда даже изольют вам душу. «Сейчас у меня забот невпроворот, — скажет какая-нибудь миссис Спакл. — Берту надо зубы вставлять, пылесос сломался, а Энид подозревает, что у нее будет маленький…» В поздний час, когда все остальные лягут спать, женщина, которую вы знали как миссис Гарлик, нальет вам кружку сливочного хереса, скажет: «Зовите меня Идой», и заведет беседу о том, какая у нее есть необычная родинка на теле.

В «bed-and-breakfast» всегда присутствует неуловимый оттенок дилетантизма: хозяйка говорит; что пускает жильцов оттого, что ей нравится готовить, да и лишние деньги никогда не помешают («деньги на булавки»), а еще она любит общество, а дети-то разлетелись по свету, в доме стало как-то пусто, одно эхо по углам. Все заботы, связанные с «bed-and-breakfast», лежат на женщине, но она предается им охотно, так как за свой обычный труд по дому получает самые настоящие деньги. Никаких особых договоренностей не требовалось. «Bed-and-breakfast» в его лучшем воплощении подобен идеальному браку, а в худшем — поездке в гости к сварливой теще. Обычно ко мне относились со смесью робости и подозрительности; но это и есть традиционное английское гостеприимство — настороженное любопытство и скупые проявления добросердечия.