Вокруг Луны

Барбикен схватил за руки друзей, и все трое, полузакрыв глаза, вперились в добела раскаленный астероид. Если при этом рассудок их еще был в состоянии работать, если они еще не утратили способности мыслить, они, конечно, должны были понимать, что несутся к неотвратимой гибели!

Две минуты, прошедшие с момента появления болида, показались им двумя веками смертельного ужаса! Снаряд должен был с минуты на минуту столкнуться с болидом. Вдруг огненный шар, как бомба, разорвался на их глазах, но при этом совершенно беззвучно. Никакого звука, возникающего в результате воздушных колебаний, в окружавшей их пустоте произойти не могло. На крик Николя друзья бросились к окнам. Какое зрелище! Чье перо, чья кисть смогли бы описать все богатство красок развернувшейся перед ними картины! Ее можно было сравнить с жерлом разверзшегося кратера или с грандиозным пожаром. Тысячи светящихся осколков всех размеров, всех цветов, всех оттенков пересекали и освещали пространство. Перед глазами друзей словно развернулся гигантский многоцветный сверкающий веер всех цветов радуги — желтого, оранжевого, красного, зеленого, серого. От страшного колоссального шара остались только разлетевшиеся по всем направлениям осколки, в свою очередь превратившиеся в мелкие астероиды. Некоторые из них сверкали как сталь, другие были окружены беловатым облачком; за иными тянулся светящийся хвост космической пыли.

Горящие осколки скрещивались, сталкивались, дробились на более мелкие части. Некоторые из них ударялись о стенки ядра. Левый иллюминатор снаряда даже треснул от сильного удара одного из таких осколков. Снаряд, казалось, попал под дождь гранат, и каждая из них могла в одно мгновение превратить его в ничто.

Астероиды излучали во всех направлениях ослепительный свет, которым было пронизано все видимое пространство. В тот миг, когда этот свет стал нестерпимо ярким, Мишель привлек к своему окну Барбикена и Николя.

— Наконец-то невидимая Луна стала видимой! — воскликнул он.

И в течение нескольких мгновений трое друзей благодаря ослепительному потоку света ясно разглядели таинственный диск, который впервые предстал человеческому взору.

Что же различили они на расстоянии, которое невозможно было определить? Диск был окутан удлиненными полосами, похожими на облака, образовавшимися в сильно разреженной атмосфере. Сквозь эти облака просвечивали не только горы, но и все мелкие неровности рельефа, пики, цирки, разверстые и причудливо разбросанные кратеры, такие же, как и на видимом полушарии Луны. Затем виднелись огромные пространства, но уже не бесплодных низин, а настоящих морей, многочисленных огромных океанов, отражавших в зеркале своих вод сказочный, ослепительный фейерверк, горевший над ними в эфире. И наконец, на поверхности материков выступали обширные темные пятна, напоминавшие гигантские леса, освещенные на мгновение ослепительной молнией.

Был ли это мираж, иллюзия, оптический обман?. Можно ли было эту, на мгновение приоткрывшуюся картину научно обосновать? И наконец, давала ли такое поверхностное и мгновенное наблюдение невидимого диска право сделать вывод о его обитаемости?

Тем временем грандиозный фейерверк постепенно потухал; отблески его мало-помалу меркли; астероиды разлетелись в разных направлениях и скрылись в беспредельном пространстве. Вселенная вновь погрузилась во мрак; ненадолго померкшие звезды засияли на небе, и на мгновение осветившийся лунный диск снова канул в непроницаемую ночь.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Южное полушарие

Неожиданная катастрофа, только что угрожавшая снаряду, миновала. Кто бы мог представить возможность таких встреч с болидами? Блуждающие тела угрожали нашим путешественникам самыми серьезными опасностями. Оказалось, что море эфира изобиловало подводными рифами, между которыми они не имели возможности лавировать, как моряки. Но наши исследователи Вселенной и не думали жаловаться! Нет. Они были вознаграждены за все свои испытания величественным зрелищем грандиозного взрыва космического метеора, несравненным фейерверком, картиной, которой не мог бы передать никакой Руджиери. Им удалось хотя бы на несколько секунд заглянуть в тайну невидимой части Луны. Они увидели в этом мгновенном проблеске материи, моря, леса. Стало быть, атмосфера на этой части Луны содержала в себе какие-то животворные молекулы? Все это были неразрешимые вопросы, издавна занимавшие любознательное человечество!

Было половина четвертого пополудни. Снаряд летел по кривой вокруг Луны. Не изменилась ли еще раз его траектория благодаря встрече с метеором? Этого следовало опасаться. Ядро, однако, должно было описывать кривую, строго предопределенную законами механики. Барбикен склонялся к тому, что эта кривая — парабола, а не гипербола. Но, допустив это предположение, надо было ожидать, что снаряд скоро выйдет из конуса тени, отбрасываемой в сторону, противоположную Солнцу.