Вокруг Парижа с Борисом Носиком. Том 2

Утешительно, что, выйдя за ограду парка в Со, ты не попадаешь в безобразные кварталы хрущоб, а неторопливо шествуешь по какой-нибудь авеню Ле Нотра мимо роскошных вилл, где живут «более равные». Те, кого мало интересует людское «равенство и братство», могут блаженно дойти до устроенного некогда энергичной герцогиней дю Мен зверинца. Иные из его былых обитателей захоронены в парке под надгробьями с трогательными надписями, вроде «Здесь лежит Мурламэн, лучший из зверей». Революция, конечно, разделалась со зверинцем в меру присущих ей зверских инстинктов, но зато позднее здесь проходили танцы, подробно описанные Бальзаком в рассказе «Бал в Со». В начале Лицейской улицы поклонники Эктора Гимара (я из их числа) могут полюбоваться построенным им Белым шале. А улица Удан приведет любителей кладбищ (я из их числа тоже) на местный некрополь, где рядом со знаменитыми Пьером и Мари Кюри похоронены их дочка Ирен и ее муж Фредерик Жолио-Кюри. Фредерик Жолио-Кюри был ученый-атомщик, так что для увеличения своего научного престижа он добавил к своей фамилии фамилию великого тестя. Вдобавок он был активистом компартии и очень был озабочен тем, как бы ему передать все французские атомные секреты товарищам из Москвы. Его полные пролетарского энтузиазма письма на этот предмет ныне преданы гласности историком К. Бартошеком, а изданные в Москве мемуары генерала КГБ Судоплатова подтверждают, что хлопоты этого верного сына Франции (он возглавлял во Франции Комиссию по атомной энергии) увенчались успехом и секреты дошли куда нужно…

Уже упомянутый нами в связи с керамикой соседний с Со городок Бур-ла-Рен сохранял керамические мастерские до самого XIX века. Кроме того, милый этот городок любили за его покой, тишину и незначительную удаленность от Парижа очень многие французские литераторы, среди которых можно назвать Лафонтена, Вольтера, Пеги, Леона Блуа, Марселину Деборд-Вальмор… Впрочем, ни один из названных здесь авторов не сочинил настоящего бестселлера. Однако жил в Бур-ла-Рене русский сочинитель, тайный автор-компилятор знаменитейшего бестселлера XX века. Его звали Матвей Головинский. Произведение, которое он скомпилировал и переписал из чужих художественных и публицистических французских сочинений, называлось «Протоколы сионских мудрецов». Оно было создано по заданию начальника парижского отделения русской тайной полиции П.И. Рачковского давным-давно, но настоящая слава лучшего антисемитского шедевра планеты пришла к нему только в 1920 году. Как и многие великие авторы, Головинский не дожил до этих дней славы (и последующего разоблачения его плагиата, нисколько, впрочем, не уменьшившего популярности этого «полезного» произведения) – он умер буквально за несколько недель до возрождения и взлета своего литературного детища (до публикации в лондонской «Таймс» его перевода). В последние, более или менее сытые годы своей жизни (1917–1920) Головинский (как и многие другие тайные агенты полиции, чьи досье, увы, «случайно» сгорели) объявил себя ярым большевиком-медиком и усердно работал над созданием санитарной службы Красной армии, Института физкультуры, пионерской организации и еще бог знает чего, о чем не только мирный Бур-ла-Рен, но и мятежный Петербург уже давно позабыли. Работал он не один – в компании Троцкого, Зиновьева, Каменева, Семашко, Свердлова и других ленинцев. И похоже, что этот профессиональный агент тайной полиции и автор главного антисемитского труда XX века им всем понравился. Во всяком случае, он без труда вписался в эту компанию…

Вдоль речки Ивет по долине Шеврёз

Леви-Сен-Ном Дампьер • Шеврёз • Сен-Реми-ле-Шеврёз • Сен-Ламбер-де-Буа • Пор-Руаяль-де-Шан • Блез Паскаль • Мениль-Сен-Дени • Сен-Форже • Мовьер • Сирано де Бержерак • Бретёй • Бюр-сюр-Ивет • Лев Мочан • Концевич • Лонжюмо • Инесса

Южнее Бьевра, огибая с юга то же плато, что Бьевр огибает с севера, и точно желая встретиться с ним возле Палэзо и Верьер-ле-Бюиссона прежде, чем он навек уйдет под землю близ Антони, течет милая речка Ивет. Впрочем, незадолго до их встречи и ухода Бьевра во мрак речушка эта с чисто женским непостоянством (может, навеянным ее женским именем) вдруг поворачивает к югу, куда-то к ленинскому Лонжюмо (тоже мне Инесса Арманд…).

Долина речки Ивет (часть которой по прихоти судьбы называется долиной Шеврёз) являет путнику немало любопытного, хотя и лежит поблизости от столицы. Об этой опасной для нее близости надо сказать для начала несколько слов.