Вокруг себя был никто

– И про Пушкина ваша теория давно устарела. Ее Семен Гейченко придумал, директор заповедника «Михайловское-Тригорское», чтоб деньги под реставрацию получить. Понимал человек как крепко музейное дело мифами да легендами сшито! Для денег он и придумал «живого Пушкина». Так и говорил:

– Мы сделаем музей, посвященный человеку, а не памятнику!

И собрал вместе все мифы и враки про похождения Александра Сергеевича. Ни один партийный бонза не смог отказать, все подписали под незаконнорожденных детей и адюльтеры.

А потом Гейченко издал буклет «Потомки Пушкина», в котором к пушкинским детям причислялась Софи Воронцова. С тех пор и покатилась эта грязь по свету. Мертвого легко обидеть, даже если он великий. Пушкин вам уже не ответит, и вы пользуетесь его молчанием, некрасиво пользуетесь…

Голос сорвался, Лора рывком осадила Таню, прижала к себе, начала гладить по плечам. Аудитория зашумела, заволновалась. Пришлось успокаивать.

– Да, вы правы, это действительно профессор Шевалев. Называть всех своими именами легко сегодня, но двадцать лет назад психометриста Ш. могли уволить за причастность к нелегитимному движению, а сорок лет назад могли и посадить. Движение психометристов существует очень давно, были в его истории приливы любви со стороны властей и периоды преследований. Никто не знает, что принесет завтрашний день. Поэтому мы предпочитаем использовать сложившуюся веками практику и называть друзей по первой букве имени. И понимающий – поймет.

Кроме того, какая вам разница, кто автор приведенной мысли – Евгений Шевалев или, скажем, Ишаягу Гиссер? Вас интересует мысль или личность автора? Другое дело, если вы пишете биографию Шевалева. Так вы пишите биографию Шевалева?

Я пристально посмотрел на Таню и замолк. Взгляды всей аудитории устремились на нее. Выдержать такое давление не просто, и Таня тут же сдалась.

– Нет, – ответила она уже нормальным голосом, – я не пишу биографию Евгения Александровича.

– Вот и прекрасно. Тогда вернемся к Пушкину. Я благодарю вас за интересную гипотезу, но мои данные взяты из статьи, подробно исследовавшей воронцовскую «love story» – «Храни меня, мой талиман...» Т.Г.Цявловской. Впервые статья была опубликована в 1974г в альманахе «Прометей» и наверняка уже не раз переиздавалась, особенно к 200-летию поэта. Уже по названию можете судить, что Цявловская считала, будто кольцо подарено Воронцовой, но какое именно кольцо – не вполне ясно... Впрочем, так ли важен наш спор? Речь, в конце концов, идет не более чем о частном примере, иллюстрирующем общее правило. Если вам не по душе этот конкретный случай, я могу привести другой.

Напряжение спало, и я продолжил лекцию. В конце, как всегда, оказалось много вопросов, потом народ долго не расходился, толпясь у выхода, разбиваясь на компании. Понятное дело; после такого рода лекции трудно спокойно уйти домой, общение хочется продолжить, если не с лектором, то хотя бы, с друзьями.

– Поднимемся, попьем чаю? – на правах хозяйки предложила Лора. – У меня кабинет на втором этаже, пока все разойдутся, посидим в узком кругу…

К сожалению, пришлось отказаться. Сегодня был длинный день, я устал и порядком проголодался. Гостиничный номер с чайником и домашними припасами привлекал меня сильнее любого общения. Аккумуляторы надо вовремя подзаряжать, не дожидаясь кризисов.

Здание Общества находится в десяти минутах ходьбы от гостиницы. С провожатыми пришлось распрощаться вежливо, но твердо.

– Я позвоню часа через два,– Мотл все понял сам. – Уточним план на завтра. Хоп!

Что за чудо, этот Мотл!

Над Одессой качался легкий дождь. Он шуршал в кронах платанов, едва слышно постукивал в витрины дорогих магазинов, шептался с асфальтом. Я поднял воротник куртки и осторожно зашагал к гостинице. Холодный воздух освежал разгоряченное лицо. Огни проезжающих машин дробились в маленьких лужах на тротуаре, глубокий воздух осени влажно щекотал ноздри. Мне было хорошо. Просто хорошо, без объяснений. Впервые за последние годы.

В гостинице проскочил поскорее мимо охранников, усталой блондинки на страже, в лифт, и в номер. Лист от подлодки я утром не выключил, и в номере стояла приятная теплынь. После такого дня самое главное – горячий, крепкий душ, все остальное – потом. Ванна сияла, из горячего крана лился настоящий кипяток, зеркало перед умывальником сразу запотело. Многое с себя надо смыть, выступления перед большой аудиторией всегда оставляют паразитов на поле, ну, и кладбище, само собой, тоже не пустое место.

Пока закипал чайник, я проделал несколько упражнений, достал из чемодана припасы. Заварил чай, разложил еду на столе и замер на несколько минут. Глаз ест, глаз пьет. И не меньше, чем желудок. Пусть сначала насытится зрение.

После ужина, спокойно откинувшись на спинку кресла, я прокрутил в памяти прошедший день. В детстве отец требовал перечислить вслух все события и следил, не забыл ли я упомянуть даже самую мелкую мелочь. Такая «пробежка» давно превратилась в привычку, и, если она мне не удается, я плохо сплю и просыпаюсь с дурным настроением.