Вокруг света на 'Полонезе'

В кокпите находился запасной трюмный насос, и я, одной рукой управляя яхтой, второй принялся качать его, зная, что внутри ее залило. Уже темнело. Я сидел, скрючившись у насоса, и сумел разглядеть такую же волну, которая повисла высоко над "Полонезом". Чтобы увидеть, где кончается эта водяная гора, мне пришлось задрать голову кверху. Снова меня подхватил поток, залепляя глаза солью и обдавая холодом. Мачты выдержали и на этот раз, но я уже был сыт по горло. Подруливающее устройство сломано, мачты погнулись, деревянные распорки на мачтах - краспицы - сломаны, внутри все залито водой, а остальные повреждения неизвестны. Я спустил штормовой кливер, поднял и закрепил буксировочный трос, чтобы его не смыло. Все предметы из кокпита и наружных шкафчиков исчезли: вентиляторы, рукоятки для лебедок, запасные тросы.

Внутри яхта выглядела, словно после погрома. Настил сорван, койки перевернуты, на потолке консервы. Я зажег свет над плиткой - плафон полон воды. Инструменты вылетели из своих гнезд, что было удивительно: вынуть их из отверстий между двумя толстыми досками можно было только в вертикальном положении. Термос из ящика правого борта разбился на потолке у левого борта, и мелкие куски стекла разлетелись во все стороны.

Около полуночи уборка была еще в полном разгаре. Яхта лежала в дрейфе, послушная большим волнам, с шумом проходившим мимо. При резких наклонах я крепко держался, но все-таки удар волны, которую сопровождало только шипение, отправил меня в воздух по трассе сломанного термоса. Я ударился головой о кухонный шкафчик, разбив, разумеется, шкафчик вдребезги.

Уборку, еще не законченную, теперь можно было начинать сначала. Мачты из специальной стали и путенсы, также специально упроченные в Ньюпорте, выдержали и на этот раз. Я выгреб из постели кучу консервов и крупные осколки стекла, нашел какую-то сухую одежду и улегся спать.

После опрокидываний

"Полонез" был подготовлен к плаванию при больших кренах, однако не вниз мачтами. Такой вариант не принимался в расчет, так как теоретически он не должен иметь места. Но на практике это все же произошло, и теперь яхта внутри выглядела так, как выглядела бы квартира, которую каким-то чудом поставили на потолок, потрясли ею, а потом вернули в нормальное положение.

С момента, когда я в третий раз скатился с гребня гигантской волны и ощутимо повредил собственную голову о крепкий кухонный шкафчик из красного дерева, прошло около трех часов. Именно столько я отдыхал. Вез будильника (оба проржавели) я вскочил на ноги и принялся за работу.

Яхта по-прежнему дрейфовала, перекатываясь с волны на волну, давление не повышалось и в снастях завывал ветер. Сломанную краспицу мне удалось освободить с помощью тросов и блоков, она сама стала на место между мачтой и вантами. Теперь я был спокойнее за целость мачты. С самым маленьким парусом на носу - штормовым кливером - "Полонез" двинулся вперед.

Прошлым вечером в результате опрокидываний сломалось подруливающее устройство. Это была существенная потеря, что сразу почувствовалось, когда яхта снова поплыла. "Полонезу" присущ недостаток, чрезвычайно обременительный в одиночном плавании: его никак невозможно заставить плыть автоматически. Я перепробовал различные курсы, по-разному закреплял румпель, ставил второй парус - трисель, но устойчивости яхты на курсе добиться не мог. Меня это очень угнетало. В каюте и на палубе работы невпроворот, а мне не оторвать рук от румпеля, потому что "Полонез" сразу же поворачивался лагом к волне, терял скорость и начинал переваливаться.

Я спустил паруса и снова лег в дрейф, полагая более разумным сначала устранить повреждения, а потом плыть дальше. Куда плыть - тоже определится позже: до ближайшей суши пока несколько тысяч миль.

Остаток дня и еще два следующих я провозился с двигателем. Стартовый аккумулятор был залит водой, смешанной с кислотой, и разряжен. Вручную двигатель не заводился, вероятно, вода попала в горючую смесь и через выхлопную трубу в цилиндры. Зато я убедился, что главные батареи, питающие радиостанцию, все устройства и осветительную сеть, хотя и залиты, однако не разряжены. Через трубку я отсосал воду с кислотой, осушил ящики батарей, но без двигателя их было не зарядить. Таким образом, питания для сети и устройств еще хватит на несколько дней, а вот с радиостанцией нужно распрощаться. Опять пришлось взяться за двигатель.

Десять попыток. Двадцать. Я очистил выхлопную трубу, проверил топливную систему, снова и снова крутил ручку, но двигатель даже не чихнул. Была поздняя ночь, когда я свалился на койку, ни к чему больше не способный, кроме сна. С минуту слушал, как воет ветер. В такой шторм мчаться бы нам на восток, слушайся "Полонез" руля...