Вокзал

Толстуха отстегнула от передника булавку, подогнув Алике и без того короткую юбку, подколола. Так что, когда Алика вышла в зал, даже у швейцара дяди Миши лицо вытянулось.

– Что будем пить? – спросила Алика и уткнулась в блокнот.

– Ничего… – рассеянно ответил сибиряк.

– Как это – ничего? Не положено. Ничего можно дома не пить.

– Ну… Давайте шампанского… – согласился Фаломеев. – И охлажденного.

Алика заметила на столе коробку зефира в шоколаде. В ассортименте ресторана такого не было. Значит, ее ждет, сообразила татарка, и внутри у нее начал вырабатываться адреналин.

– Между прочим, приносить свое у нас не разрешается, – строго заметила Алика. – Уберите.

– Но это же…

– Уберите.

– Извините, я задержалась. Это мне? – флейтой прозвучал для Фаломеева голос дамы.

– Вам, – сказал Фаломеев, сжимая в руках коробку зефира.

– Тогда не грех и шампанского по бокалу… Как? Принесите, милочка.

– Как сердцем чувствовала. Пришла-таки, выдра драная, – сказала толстуха Алике и показала на угол подсобки, где на всю катушку работал обогреватель с прислоненной к решетке бутылкой шампанского.

Подруга Алики пощупала емкость, взболтала, посмотрела на свет.

– Пару минут еще…

– А я думал, вы не придете, – сказал Фаломеев.

– Скажите, вы всегда правду говорите?

– По необходимости… Я с детства к выводу пришел, что правду говорить выгодней, иначе в мелочах заблудишься, самому стыдно будет. Жить значительно легче, поверьте. А так надо все помнить, кому что сказал, где что сделал.

Попробуйте. Давайте все время правду говорить?

– Это, наверное, утомительно? Все время помнить, что надо говорить правду.

– Привыкайте. Вот, например, я знаю, что нравлюсь здешней официантке, а она меня ничуточки не волнует. Как мужчину.

– А вот и врете. Ноги у нее красивые. Должны нравиться.

– Нет. Ноги мне у нее нравятся, – смешался Алексей. – Я не про то.

– Тогда не говорите загадками. Ведь это совершенно нормально – увидеть в окне первого этажа раздевающуюся девицу и остановиться посмотреть. Так же, как совершенно нормально, идя второй раз по той же улице, бросить взгляд на это окно.

– Действительно, – изумленно согласился Фаломеев. – Я как-то не подумал, то есть я подумал… и решил…

– Я за вас решу – давайте говорить еще чуть-чуть не правды. В каждом должно быть что-то, что непозволительно знать другим, даже очень близким… А мы с вами едва знакомы. Это не значит, что вы должны соврать мне, что у себя в…

– В Нягани…

– … В Нягани вы первый парень на деревне и главный инженер месторождения.

– Старший буровой мастер… – тут же соврал Фаломеев.

– Вот это уже ближе.

Алика принесла шампанское.

– Открыть? – предложила она презрительно. Какой же мужчина согласится на такое? Алексей забрал бутылку и энергично сорвал проволоку. Дальнейшее угадать нетрудно. Пробка полетела в потолок, шампанское, которое предварительно хорошо встряхнули в подсобке, на платье дамы и костюм Фаломеева.

Фаломеев застыл, словно жена Лота в пустыне. Дама захохотала.

– А вы действительно понравились официантке, – смеялась, показав изумительные зубы, дама. – Давно меня мужчины в шампанском не купали. Пойдемте отсюда.

Фаломеев бросил на стол сотенную и, влекомый за руку дамой, покинул ресторан.

– Сработало… – ликовала толстуха.

– Сработало… – не выражала радости Алика. – Только здесь на глазах были, а теперь она его домой завезет и трахнет.

Проницательности женщин можно только удивляться. Ошиблась Алика только в одном.

«Уважаемые автолюбители, ни в коем случае не платите за стоянку возле вокзала. Эти лбы дерут с вас деньги незаконно. Их квитанции не стоят бумаги, на которой напечатаны. Ставьте машины на здоровье. Только не обдирайте приезжих как липку. Стыдно, что подумают о москвичах – одни рвачи тут, что ли?»

Уже готовый отдать деньги мужику с разноцветной квитанцией автолюбитель ловко увел их в свой карман обратно.

– Слышал, чего сказали?

– Она не знает, она дура…

– Зато я не дурак.

Глава 39

СЕРГЕЙ

Сергей отвернулся к окну.

Хорошо шерстят, молодцы. Не одна мышь не проскочит. Хотя это еще можно проверить. Да и надо проверить, а иначе какой интерес в его работе.

– Деньги-то еще ладно, – увлеченно рассказывал Васечка. – Я вот как-то ехал сутки в командировку в Тюмень. Ну лег себе ночью, деньги и документы под подушку. Ага, значит. Заснул. Когда утром просыпаюсь, мы уже подъезжаем к Тюмени. Бах, а ботинок нет. Украли ночью. Попутчик спер, который на станции под утро вышел.

– Та ты шо! – всплеснула руками жена, – Что я такого, Вася, не припомню.

– Та то ж еще до тебя було, – отмахнулся Вася. Он рассказывал случай молодости соседям по купе. Однако Сергей слушал его вполуха. А разбуженный шумом из коридора Аслан – в то время, когда разоблачали вора, – еще до сих пор не пришел в себя и непонимающими глазами смотрел на Васю.

– Ну и шо ты, босый, робыв? – с интересом расспрашивала жена.

– Ну так слухай! Шо робыв, шо робыв! Так и пошкандыбал в тулупе и в носках на вокзал. Мороз лютый!

Сергей, не став дослушивать историю Васечки, слез с полки и вышел из купе.