Вокзал

– Ладно, Виктор Андреевич, – покровительственно похлопал по плечу начальника вокзала полковник ФСБ. – Будем надеяться, что эта ваша невеста не испортит нам операцию. У меня глаз на людей наметан – за столько лет службы.

Такие, как она, не болтают. Но вы все-таки с ней еще раз переговорите.

– Обязательно, – ответил Ларин, а про себя подумал: «Шли бы вы все подальше!»

Селектор. Ларин нажал кнопку.

– Виктор Андреевич, вам жена звонит. – Голос Ольги был встревожен.

– Я же сказал, не соединять меня с ней, – приглушенно ответил Ларин.

– Но она звонит каждые пятнадцать минут, – не унималась секретарша. – Не могу же я все время говорить, что вас нет.

– Все равно не соединять, – Ларин с неприязнью посмотрел на фээсбэшников, с любопытством прислушивающихся к разговору.

– Она говорит, что знает о том, что вы в кабинете, – начала оправдываться секретарша. – И если вы не возьмете трубку, она грозится приехать.

– Вы что, хотите, чтоб я вас уволил? – сорвался Ларин, переходя с секретаршей на «вы», что означало высшую степень его раздражения. – Выполняйте, что вам говорят.

Ларин стукнул по кнопке селектора, отключив связь.

– Тяжелый у вас денек, Виктор Андреевич. Можно только посочувствовать, – фамильярно покачал головой полковник.

– Вам что-то еще от меня надо? – мрачно оборвал его Ларин.

– Пока ничего, кроме какого-то небольшого помещения с телефонами. Для нашего оперативного штаба, – перешел на серьезный тон Леонид Константинович.

Ларин на секунду задумался:

– Кабинет моего заместителя подойдет?

– Вполне. К тому же это рядом с вами – всегда можно вас быстро разыскать.

Виктор Андреевич проводил незваных гостей в соседний кабинет.

– Брунев, тут на день товарищи займут твое помещение, – сказал он засуетившемуся возле своего рабочего стола заму.

Его короткое замешательство было вызвано одной маленькой причиной: Брунев только что принял сто граммов водочки – для оздоровления, а закусить еще не успел.

– Пожалуйста, пожалуйста, – заулыбался быстро краснеющий зам.

Новая порция алкоголя, попавшая на старые «дрожжи», очень быстро дала о себе знать.

– Ты пока найди, где сам расположишься, – неприятно взглянул на окосевшего зама начальник вокзала.

– Не беспокойтесь, я в бухгалтерии устроюсь, – заверил Брунев.

«Ты там устроишься!» – усмехнулся Ларин, знавший, что в бухгалтерии работает зазноба его заместителя – пышная хохотушка Ниночка.

Брунев быстро собрал нужные бумаги и вышел из-за стола и при этом неосторожно задел спрятанную под стулом недопитую бутылку. Она шумно упала.

– Ой, извините, – растерянно улыбнулся заместитель и мигом спрятал бутылку в ящик письменного стола.

«Да сколько же терпеть его пьянство, да еще в придачу его жену?» – раздраженно подумал Ларин.

Расположив фээсбэшников в кабинете своего зама, Ларин вышел в приемную и с недовольством остановился перед секретаршей. Ольга испуганно подняла на шефа преданные глаза. Виктор Андреевич пытался собраться с мыслями. Что-то ведь он еще хотел выяснить из текущих вопросов, но забыл.

– Вот что, Оля! – наконец обратился Ларин к секретарше. – Выясни, что там с застрявшими тремя вагонами. Все главные пути должны быть немедленно расчищены.

– Обязательно, – сделала пометку в еженедельнике секретарша.

– Теперь так, бригадира носильщиков я когда уже звал?

– Три дня назад.

– И где он?

– Я каждые полчаса его приглашаю.

– Да не приглашать надо, а вызывать! – сорвался Ларин.

Носильщики были еще одной головной болью Ларина. Эти ребята были настоящей мафией. Собственно, они и заправляли всеми черными делишками на вокзале. У них была строгая военная дисциплина, даже своя агентурная сеть. Основной приработок они получали не когда катили тележки с багажом пассажиров, а снимая пенку со всяких вокзальных проходимцев – с тех же нищих, билетных жучков, кидал, торговцев вразнос, проституток. Они все держали под своим контролем.

Справиться с ними Ларин не мог. С Тимошевским у него были долгие беседы о мафии носильщиков, но начальник отделения милиции только разводил руками – нет фактов. Да, знаем, видим, следим, как только попадутся, так сразу…

Больше того, носильщики обнаглели уже до того, что могли сами перекрывать входы и выходы из вокзала. Они, собственно, были хозяевами того, чего хозяином считался как раз Ларин. Это был долгий и муторный конфликт. И разрешения его видно не было. Время от времени Ларин вызывал бригадира и делал ему какое-то несущественное замечание. Если тот принимал это покорно, Ларин его отпускал.