Вокзал потерянных снов

Она стала подсоединять кабель к Совету, скручивая вместе жилы толщиной в палец, вставляя их в искрящие гнезда, изучая на вид бесполезные утолщения из меди, серебра и стекла в мозгу Совета, одни подкручивая, другие отламывая и бросая.

— Остальное — просто, — прошептала она. — Провод к проводу, кабель к кабелю, и так — до самого Вокзала. Здесь — самое сложное место. Здесь — источник. И надо к нему правильно подсоединиться, чтобы по кабелю пошли эманации, чтобы операция повторилась в коммуникаторских шлемах, чтобы получилась альтернативная модель сознания.

Но как ни сложна была задача, аватара управилась до заката. Взглянула на Дерхан, вытерла израненные руки о бедра и сказала, что ее работа закончена.

Дерхан благоговейно смотрела на вспыхивающие, искрящие соединения. Это было жутковато и красиво. Мерцающие механические самоцветы…

Там, где кабель примыкал к голове Совета, огромной и все еще неподвижной, как у спящего демона, появился узел соединительной ткани, внушительный электромагический шрам. Дерхан отвела наконец от него восхищенный взгляд.

— Ну что ж, — нерешительно проговорила она, — пожалуй, я пойду, скажу Айзеку, что вы готовы.

Широко загребая грязную воду, Пенжефинчесс и ее спутник пробирались сквозь вихрящуюся мглу Вара. Они держались дна, едва видимого в двух футах под ногами. Кабель постепенно вытягивался из высокой груды, образовавшейся под стеной.

В этой части реки, кроме них, не было никого. Только немногочисленные тощие, хилые рыбы, но они спешили уплыть с пути водяных. «Как будто во всем Бас-Лаге найдется сила, — подумала Пенжефинчесс, — которая заставила бы меня их есть».

Проходили минуты, продолжалось тайное путешествие. Пенжефинчесс не думала о Дерхан и о том, что произойдет этой ночью, не размышляла над подслушанным планом, не подсчитывала шансы на успех. Не ее это забота. Седрах и Танселл мертвы, а значит, ей пора уходить.

В глубине души она желала удачи Дерхан и остальным, ведь они, хоть и недолго, были ей товарищами. И краешком сознания она понимала, что ставка в игре очень велика. Нью-Кробюзон — город богатый, в нем тысячи потенциальных нанимателей. Так пусть бы и оставался благополучным.

Впереди сгущалась мгла, это приближалась речная стена. Пенжефинчесс остановилась, потянула кабель на себя, чтобы образовалась достаточная слабина и можно было здесь же поднять конец над поверхностью. Набравшись храбрости, заработала ногами, поплыла вверх.

Заметила, что водяной-мужчина двинулся следом через калейдоскоп блесток. Тысячи лучей солнца падали в Вар, и его крошечные волны преломляли их под разными углами.

Вынырнули одновременно, преодолели последние футы до тени, которую отбрасывала стена. В кирпичную кладку были вмурованы чугунные кольца, по этой ржавой лестнице можно было выбраться на берег. Сверху слетали звуки повозок и пешеходов.

Пенжефинчесс поправила лук на спине, поглядела на хмурого мужчину и обратилась к нему на луббоке, гортанном, богатом многосложными словами языке восточных водяных. Он ответил на городской разновидности рагамоля, искаженной и засоренной человеческими словами, но все же понятной.

— Твои товарищи знают, что надо здесь тебя искать? — спросила Пенжефинчесс.

Он кивнул — горожанин, нахватался человеческой мимики.

— Я свое дело сделала, — заявила она. — Теперь сам держи кабель и жди своих. А я ухожу.

Он, хмуро глядя на нее, снова кивнул, махнул рукой, — должно быть, это означало прощальный жест.

Пенжефинчесс усмехнулась и пожелала традиционное:

— Будь плодовит.

Она ушла под воду и поплыла прочь.

Пенжефинчесс двигалась на восток, по течению реки. В ней росло беспокойство. Ни связей, ни планов… «Что же теперь делать?» — подумала она вдруг. Течение несло ее к острову Страк, где встречаются Вар и Ржавчина и где начинается Большой Вар. Пенжефинчесс знала, что подводная часть острова парламента охраняют милиционеры-водяные, поэтому решила держаться подальше, взяла круто на северо-запад, против течения, перебираясь в Ржавчину.

Та была холоднее и быстрее Вара. Пенжефинчесс взбодрилась, но удовольствие кончилось, когда она попала в грязную воду. Из Барсучьей топи течет, догадалась она, и быстрее заработала перепончатыми конечностями, спеша преодолеть плохой участок. Русалка то и дело начинала дрожать, прижимаясь к коже Пенжефинчесс, и та решила немного изменить маршрут — по дуге поплыла в направлении квартала чародеев. Она старалась пореже вдыхать отвратительную жижу, словно так можно было избежать отравления.

Но примерно в миле от устья Ржавчина стала вдруг довольно чистой и прозрачной. И это слегка обрадовало Пенжефинчесс.