Вокзал потерянных снов

Он прошел в отделанный изнутри роскошными панелями темного дерева административный флигель научного факультета. Длинный коридор упирался в дверь, на которой висела золотая табличка: «Монтегю Вермишенк. Заведующий».

Айзек остановился перед дверью и потоптался в нерешительности. Он испытывал полное замешательство, стремясь как-то сохранить накопленные за десять лет раздражение и неприязнь и в то же время собираясь взять примирительный, дружелюбный тон. Сделав вдох поглубже, он резко постучал, после чего открыл дверь и вошел.

– Вы что себе думаете!.. – вскричал сидящий за столом человек, но, узнав Айзека, осекся. – А-а-а, – сказал он после долгого молчания. – Разумеется. Айзек. Ну что ж, присаживайся.

Айзек сел.

Монтегю Вермишенк как раз собирался позавтракать. Его бледное лицо и плечи круто нависали над огромным письменным столом. За спиной у него находилось маленькое окошко, выходящее, как было известно Айзеку, на широкие проспекты и просторные дома Мафатона и Хнума, однако оно было завешено неряшливой шторой, приглушавшей лучи света.

Вермишенк не был толстым, но начиная от щек и ниже его покрывал легкий жирок, похожий на мертвецкий саван. Он носил тесноватый костюм, и некротически-бледная кожа виднелась из-под рукавов. Жидкие волосы были причесаны и уложены с каким-то маниакальным старанием. Вермишенк хлебал комковатый сметанный суп, то и дело макал в него кусок непропеченного хлеба и сосал получившуюся кашицу, жадно глотая обслюнявленный хлеб, с которого на стол падали бледно-желтые капли. Его бесцветные глаза в упор смотрели на Айзека.

Айзек уставился на него, благодаря бога за свое крепкое телосложение и кожу цвета подпаленного дерева.

– Я собирался уже наорать на вошедшего без стука и без вызова, но потом увидел, что это ты. Разумеется, тебе закон не писан. Ну, как дела, Айзек? Деньги понадобились? Соскучился по исследовательской работе? – флегматичным шепотком спрашивал Вермишенк.

– Нет, ничего подобного. Вообще, дела у меня не так уж плохи, Вермишенк, – сказал Айзек с наигранным добродушием. – А как ваша работа?

– Хорошо, хорошо. Пишу статью о биовозгорании. Я обнаружил пиротический выступ у огненных пчел. – Наступило долгое молчание. – Весьма занимательно, – прошелестел Вермишенк.

– Здорово, – одобрил Айзек.

Они молча смотрели друг на друга. Айзек не мог придумать решительно никакой темы для разговора. Он ненавидел, но в то же время уважал Вермишенка. Это было неприятным сочетанием.

– В общем, э-э-э… – снова заговорил Айзек, – если откровенно, я пришел просить помощи.

– О нет.

– Да… Видите ли, я сейчас работаю над темой, которая несколько выходит за рамки моих интересов… Знаете, я ведь скорее теоретик, чем практик в науке…

– Вот как? – В голосе Вермишенка проскользнула презрительная ирония.

«Ах ты, гребаная крыса, – подумал Айзек. – Я к тебе всей душой…»

– Так вот, – медленно проговорил он. – В общем, речь идет… то есть, вероятно, хотя я и сомневаюсь… речь идет о проблеме биочародейского свойства. Мне хотелось бы узнать мнение профессионала.

– Вот как?

– Да. Мне бы хотелось узнать… можно ли переделать кого-либо так, чтобы он смог летать?

– М-м-м… – Вермишенк откинулся в кресле и хлебом промокнул остатки супа вокруг рта. У него тотчас появились усики из хлебных крошек. Он сцепил кисти рук перед собой, поигрывая жирными пальчиками. – Значит, летать?

В голосе Вермишенка зазвучало волнение, доселе не присутствовавшее в его ледяном тоне. Возможно, он желал уязвить Айзека своим тяжким презрением, однако не мог не воспламениться, если речь зашла о научных проблемах.

– Да. То есть делалось ли такое когда-либо? – спросил Айзек.

– Да… делалось… – Вермишенк медленно кивнул, не отрывая взгляда от Айзека, который тут же выпрямил спину и выхватил из кармана блокнот.

– О, неужели? – сказал Айзек.

Вермишенк углубился в размышления, и взгляд его несколько затуманился.

– Да… но зачем, Айзек? К тебе кто-нибудь пришел и попросил сделать так, чтобы он смог летать?

– Я не могу… э-э-э… раскрывать…

– Конечно, Айзек. Разумеется, не можешь. Потому что ты профессионал. И я уважаю тебя за это.

Вермишенк вяло улыбнулся собеседнику.

– Итак… каковы же подробности? – осмелел Айзек.

Прежде чем сказать это, он сжал зубы, чтобы унять дрожь негодования. «Мать твою, ты самодовольный фальшивый боров!» – в ярости думал он.

– Ну что ж… э-э-э… – (Айзек изнывал от нетерпения, пока Вермишенк глядел в потолок, припоминая.) – Много лет назад, в конце прошлого века, жил один биофилософ. Каллиджайн его звали. Он переделал самого себя.

По лицу Вермишенка скользнула нежно-жестокая улыбка, он покачал головой.

– Чистое безумие, но, похоже, все получилось. Огромные металлические крылья, которые раскрывались, словно вееры. Он написал об этом брошюру.

Вермишенк вытянул шею над сальными плечами и оглядел полки с книгами, которыми были заставлены все стены. Он неопределенно махнул пухлой рукой, что могло весьма приблизительно указывать на местонахождение каллиджайновской брошюры.

– Остальное тебе не известно? Ты что, не слышал песенку?