Вокзал потерянных снов

— Информация из Барсучьей топи проходит через меня, — прошипел он. — Я догадываюсь, что это могло бы означать… Погоди-ка… Но ведь это… Это невозможно! Неужели — правда?

Впервые Дэвиду удалось вывести из равновесия агента с кодовой кличкой «Салли».

— Не знаю, — беспомощно сказал Дэвид. — Но Айзек не хвастал… Он это сказал как бы походя… В общем я понятия не имею. Но точно могу сказать: он над этой штукой долго работал, много лет.

После этих слов долго стояла тишина. Сидевший на кровати человек задумчиво смотрел в противоположный угол. По его лицу быстро пробегали самые разные эмоции. Потом он перевел на Дэвида задумчивый взгляд.

— Как ты обо всем этом узнал?

— Айзек мне доверяет, — ответил Дэвид, и частичка «я» снова поморщилась. — Сначала эта женщина…

— Имя? — перебил собеседник.

Дэвид колебался.

— Дерхан Блудей, — наконец пробормотал он. — Так вот, Блудей сначала при мне говорить опасалась, но Айзек… он за меня поручился. Ему известны мои политические взгляды, вместе на демонстрации ходили… («Нет у тебя политических взглядов, подлый предатель!» — возопила частица «я».) Просто сейчас такая ситуация… — Он умолк, охваченный стыдом.

Собеседник нетерпеливо помахал рукой. Терзания Дэвида его не интересовали.

— Ну так вот, Айзек успокоил ее, дескать, мне доверять можно, и она обо всем рассказала.

Он надолго умолк. Человек на кровати ждал. Дэвид пожал плечами.

— Все, больше ничего не знаю. — прошептал он. Собеседник кивнул и встал.

— Хорошо, — сказал он. — Все это… крайне полезные сведения. Возможно, нам придется пригласить твоего приятеля. Не беспокойся, — с располагающей улыбкой добавил он, — мы не видим необходимости ликвидировать дер Гримнебулина. Скорее всего, нам понадобится его помощь. Очевидно, ты прав… Необходимо изолировать часть города, согласовать действия… а у тебя нет для этого возможностей, в отличие от нас. И Айзек нам посодействует… Тебе не следует прерывать контакта с ним, — продолжал собеседник. — Получишь письменные инструкции. Их необходимо будет выполнить. Впрочем, я, наверное, зря это подчеркиваю. Мы позаботимся о том, чтобы дер Гримнебулин не узнал, откуда к нам поступает информация. Скорее всего, несколько дней мы не будем ничего предпринимать… Не паникуй. Теперь это наше дело. Сохраняй спокойствие и постарайся сделать так, чтобы дер Гримнебулин продолжал заниматься тем, чем он занимается. Все ясно?

Дэвид беспомощно кивнул. Он ждал. Собеседник посмотрел ему прямо в глаза.

— Это все, — сказал он. — Можешь идти.

Дэвид с радостью встал и поспешил к двери. Ощущение было такое, будто он плывет в болоте. Скорей бы уйти из этой комнаты, из этого гнусного дома и забыть все сказанное и сделанное. И не думать о деньгах и о записке, которую ему пришлют, а думать только о дружбе с Айзеком и говорить себе, что хотел как лучше.

Второй человек отворил дверь, выпустил его, и Дэвид с огромным облегчением зашагал по коридору, чуть не срываясь на бег. Но как ни быстро шагал он по улицам Каминного вертела, совесть не отставала, затягивала, как зыбучий песок.

Глава 30

Одна ночь в городе прошла относительно спокойно. Разумеется, не обошлось без заурядных происшествий, таких как бытовые ссоры и уличные драки, даже со смертельным исходом. Старые улицы были замараны кровью и блевотой. Кое-где выбили стекла. Над крышами носилась милиция, дирижабли взревывали, как чудовищные киты. В Ходой стороне волнами прибило к берегу изрезанный, с выколотыми глазами труп, в котором позже опознали Бенджамина Флекса.

Город тяжело шествовал через страну ночи, как делал уже на протяжении многих столетий. И пусть это был прерывистый сон — ничего, город к такому привык.

Однако на следующую ночь, когда Дэвид тайком побывал в районе красных фонарей, кое-что изменилось. Обычная ночь Нью-Кробюзона — это хаос шагов, стука и голосов; теперь же вплелась новая нота, напряженный шепчущий полутон, от которого даже небу становилось тошно.

В первую ночь напряжение в воздухе было слабым и робким, оно закрадывалось в умы граждан, бросало тени на лица спящих. Потом наступил день, и никто ничего не вспомнил, — разве что спалось нехорошо. А еще позже, когда вытянулись тени и упала температура воздуха, из подполья вернулась ночь, и в городе поселилось нечто новое и грозное.

По всему Нью-Кробюзону, от Плитнякового холма на севере до Барачного села под рекой, от пестрых пригородов худой стороны на востоке до варварских Промышленных трущоб Звонаря, в своих кроватях ворочались, метались и стонали люди.