Волаглион. Мой господин. Том 1

Созерцая грозную ведьму-палача и слушая те броские слова, которыми она щеголяет в устрашение, мне хочется смеяться. С момента нашего знакомства она ни разу не внушила мне ужас. Уважение, вполне возможно, и восхищение. Однако, не страх. Я даже люблю, когда она выделывается. Мне нравится ее манера вздыхать с ироничным закатыванием глаз (и словами: ты не поймешь, Рекс), нравятся наши громогласные споры и моральные битвы по вечерам, однако больше всего мне нравится видеть ее настоящей — бывают такие моменты, — усталой и жаждущей поддержки, от которой она сама же и отказывается. Ведь показывать силу — смысл ее жизни. Сара — истинный идол феминисток. Мужчины трепещут перед ее умом и безграничной властью над ними, мечтают покорить, как вершину Эвереста, и плевать, что на пути ждет погибель. Если шанс есть, они идут. Я один из них. Или был раньше.

Наемник едва держит голову, висит прикованный за руки к стене. В одних штанах. Поджаренный в районе щиколоток. Ведьма поджечь его хотела? Безрассудная девушка. Ясно, почему в комнате гарь соревнуется с металлическим запахом крови и лавандовых духов.

У Сары здесь полный набор инквизитора.

Когда я последний раз заходил, ничего этого не было. В комнате лежали только кандалы и цепи. Видимо, ведьма приволокла запасы с погреба. Обычно люди там банки хранят с огурцами, помидорами, а Сара — пыточный арсенал. Что тут сказать… сильная, независимая девушка.

Я оглядываюсь. На одной из полок блестят иглы длинной со средний палец: такие острые, что ими можно асфальт изрешетить, создав каменные соты. На другой, пониже — железная груша. Помню, читал о них в интернете. Это симпатичное приспособление состоит из заостренных листовидных сегментов и засовывается в нужное отверстие, затем раскрывается.

Угадайте: в какое место грушу суют чаще всего?

В углу стоит испанский сапог — крепление на ноге с металлической пластиной, при пытке узника его затягивают, чтобы переломать человеку кости на ноге.

Остальные инструменты я не опознаю: какой-то железный колпак (с гвоздями внутри), пилы, ножи, веревки, стальная леска. Жуть. Страшно представить, откуда эти игрушки. И как часто Сара пускает их в действие?

Мужчину она пытает раскаленной кочергой, на конце которой выгравирована буква «В». Массивная грудь бедняги украшена одним слабым ожогом, из чего делаю вывод: пытать людей — работа не женская, даже для такой, как Сара. Не удивительно, что наемник упрямо отказывается выдавать имя. Так как он лишился языка, Сара требует черкнуть заказчика на бумаге. Она великодушно предоставила выбор: смерть или имя. Наидобрейшая госпожа, не правда ли?

На вопросы ведьмы наемник отводит взгляд. Выражение лица — тяжелое и беспристрастное, как у профессиональных киллеров. Ни страха, ни ненависти, ни презрения. Сплошное хладнокровие.

У меня ком в животе клубится от ужаса.

Я и лайт-версию пыток не вынесу. Не быть мне спецагентом. Ох, не быть... Выдам всех подчистую и пытать не придется — просто покажите садомазо набор ведьмы, — а вот лысый пленник в татуировках упорно игнорирует угрозы.

Гипноз на него так и не действует. Сара под впечатлением. Боится? Кто знает... По ее лицу невозможно понять. Мраморная статуя с вечной ухмылкой. Ведьма умеет скрывать чувства и мысли лучше трупа, законсервированного в формалине.

Вытянув руку в сторону полки, она махает головой — в ее ладонь прилетает тесак. Едва успеваю пригнуться. Тесак делает пирует над моей макушкой!

— Что ты здесь забыл, Рекс? — не оборачиваясь, спрашивает Сара.

— Ты владеешь телекинезом?

— Выйди.

— А почему так редко используешь?

— Рекс, — рычит она сквозь зубы.

Я пожимаю плечами. Стоило бы задуматься, откуда у человека такие способности. Почему их нет у других? Только вот я никогда не стремился докопаться до логических оснований существования магии или тайн загробного мира, или существования бога. Предпочитаю жить тем, что есть. Настоящим. Понимать суть вещей в мои цели не входит.

Сара разворачивается, угрожая кинуть в меня тесак.

— С телекинезом же удобнее, — продолжаю. — Не придется вставать за пультом от телевизора.

— Много сил забирает.

Сара издает тот звук, что в ее представлениях означает безрадостный смешок.

Пока я осматриваю длинные иглы на полке и укалываю одной из них палец, чтобы проверить остроту, ведьма агрессивно вздыхает. Она могла бы вышвырнуть меня. Одним взмахом. Однако ясно же, почему я еще здесь. Повод передохнуть. Саре тяжело дается роль истязателя.

— Думаешь, сознается? Девочка моя, он отрезал себе язык! Значит, есть кто-то, кого он боится больше тебя.

— Посмотрим. Я еще не начинала. Выйди и закрой дверь. Не надо ранить свою нежную детскую душу.

Я ухмыляюсь, как бы заявляя, что с поспешными выводами не согласен. Беру самую длинную иглу и приближаюсь к Саре, которая корчится от желания треснуть меня кочергой.