Волчанский крест

— Слушайте, мужики, — сказал таксист, видимо что-то такое смекнув. Или просто почувствовав. — Вы соображаете, что в случае чего меня про вас обязательно спросят?

— Не факт, — тоже моментально все поняв, ответил Захар и достал из внутреннего кармана турецкой кожанки туго набитый бумажник. — Но если спросят, ты ведь найдешь что ответить? — добавил он, протягивая таксисту стодолларовую бумажку.

Тот бумажку не взял и продолжал смотреть Захару в лицо, как бы вовсе не замечая денег. Макарьев кривовато усмехнулся, достал из кошелька вторую бумажку. Таксист опять не шелохнулся.

— Будет с тебя, — ласково сказал ему Захар. — Жадность фраера сгубила.

Горка сзади зашуршал пакетом. Таксист моргнул, перестал играть в гляделки и взял деньги. Он действительно был сообразительным парнем.

Денег Захару было не жаль. Вчера они с Горкой — не в ущерб порученному делу, естественно, — впарили одному здешнему делку партию необработанных изумрудов. Камешки были плохонькие, зато делок попался валенок валенком, хоть и корчил из себя крутого столичного барыгу. Словом, деньги у Захара с Горкой сегодня водились. С учетом всего этого таксисту можно было отстегнуть и побольше, но с какой стати? Пусть спасибо скажет, что башку не отбили.

Около магазина, за которым наблюдали Захар с Горкой, вдруг остановился джип — здоровенный, как грузовик, черный, с тонированными, тоже черными, как полированный антрацит, стеклами. Захар всю жизнь не мог взять в толк, на кой черт горожане покупают себе эти полноприводные чудища. Бензина такая хреновина жрет немыслимое количество, а комфорт в ней по сравнению с обычным легковым автомобилем очень даже относительный. Ну, солидно, а дальше что? Понты понтами, но надо же и какие-то мозги иметь! Все они там, в больших городах, малость чокнутые, а уж в Москве и подавно. Вот говорят, что Москва, мол, большая деревня. Да ничего подобного! Дурдом это, а не деревня! Но что большой — это факт.

Из джипа, прямо как в кино, полезли рослые молодые ребята — спортивные, плечистые, здоровые, крепенькие, как боровики, все до единого в коротких кожаных куртках. Захар насчитал четверых; из выхлопной трубы джипа выбивался едва заметный беловатый дымок, и это означало, что в машине остался еще и водитель.

Четверо скрылись в магазине. Скрипя пружинами, Захар обернулся на сиденье и глянул на Горку. Тот только плечами пожал: а черт его знает, как это понимать!

Захар попытался припомнить полученные инструкции.

А инструкции были такие: с Сохатого глаз не спускать, выяснить, зачем он, стервец такой, поехал в Москву, а по возвращении обо всем подробно, толково доложить.

И еще: неважно, вернется Сохатый из столицы в родную Волчанку или сгинет без следа. Важно, чтобы тут, в Москве, он не вел ни с кем длинных задушевных бесед. Вот это вот самое главное и есть: чтобы он, сундук двухметровый, ненужным людям лишнего не наболтал.

И вот — пожалуйста. Мало того что Сохатый уже почти полчаса торчит в этом магазине, так теперь туда еще и братва пожаловала.

Нет, конечно, Сохатый — мужик крепкий, и при прочих равных условиях вот эти четверо мордоворотов были бы ему на один зуб — так, легкая разминка перед настоящим делом. Даже в Волчанке, где мало кто из мужиков жалуется на здоровье, о нем ходили легенды. Захар однажды своими глазами видел, как Сохатый одним ударом кулака свалил с копыт осатаневшего племенного быка, который удрал от зоотехника и битых полтора часа носился по всей Волчанке, распугивая народ. Так что если братки и впрямь приехали в магазин, чтобы потолковать с Сохатым, то их ожидал сюрприз.

Хотя Москва — это тебе не Волчанка. Вряд ли братва явилась с пустыми руками. Ведь чего только на свете не навыдумывано! Электрошокеры всякие, газовые баллончики, шприцы со всякой дрянью и даже пневматические пистолеты, чтобы этими шприцами стрелять. Свалят с ног, как того племенного быка, спеленают, упакуют, отвезут в тихое, укромное местечко и там, никуда не торопясь, вытянут из него все, что знает. А знает он, сука здоровенная, много. Своим землякам он этого не сказал, жлобина такая, а этим скажет как миленький. Потому что церемониться с ним здесь не станут — если понадобится, жилы будут тянуть, а то просто вкатят дозу какого-нибудь наркотика, и дело в шляпе.

Этого нельзя было допустить. Для этого Захара с Горкой сюда и послали. Дело было нелегкое и, похоже, опасное, но и наградить их обещали по-царски. Так что.

Раздумья Захара были прерваны неожиданным появлением на тротуаре одного из братков. Появился он не совсем обычным способом, а именно вылетел спиной вперед сквозь двойную зеркальную витрину, в водопаде стеклянных осколков, с грохотом, дребезгом и звоном — вылетел, как будто им из пушки пальнули, смачно шмякнулся спиной в слякотное месиво на тротуаре и замер, распластавшись, как пустой мешок, неподвижный и весь в зеркальных блестках, как эстрадный певец в сценическом костюме.

— Ни хрена себе! — отреагировал на это диво таксист, который, хоть и прожил всю жизнь в Москве и всякого насмотрелся, явно видел такие номера только по телевизору.