Волчье озеро

Он записал все, что узнал от Анджелы Кастро, родителей Стивена Пардозы, Мо Блумберга, Кимберли Фэллон, преподобного Баумана Кокса, лейтенанта Бобби Беккера из отдела полиции Палм-Бич, и детектива из отдела Тинека, с которым связался Хардвик; а также свои выводы, основанные на этих сведениях. Затем он составил еще один список – важных вопросов без ответа.

Второй список получился длиннее первого.

Просмотрев свои записи, Гурни решил показать их Хардвику. Он открыл компьютер, перепечатал списки и отправил имейл.

Он снова перечитывал написанные от руки списки, проверяя, что не забыл ничего важного, и тут к дивану подошла Мадлен, завернутая в полотенце.

Гурни решил рассказать ей о своем новом видении дела: о том, что так называемые кошмары на самом деле никому не снились и были частью хитроумного плана, а написанное рукой Итана письмо было, скорее всего, кем-то продиктовано.

По ходу его рассказа скептическая ухмылка на лице Мадлен медленно сменилась на выражение искреннего интереса, а затем на гримасу отвращения.

– Ты думаешь, я на ложном пути? – спросил Гурни.

– Я думаю, что ты прав. Я просто представить себе не могу, что же это должен быть за человек, который на такое способен. Столько вранья и такая жестокость.

– Это правда.

На мгновение он немного смутился от того, насколько сильно его взгляд на дело как на запутанную головоломку, которую нужно разгадать, отличался от ее восприятия ситуации как чего-то ужасного.

Она посмотрел на списки, лежавшие на столе.

– А это что?

– Это подготовка.

– К чему?

– Нужно устроить небольшую встряску. Я хочу систематизировать все, что мне известно и неизвестно, – в качестве инструкции к разыгрываемому для жучков разговору. Я хочу, чтобы тот, кто за всем этим стоит, подумал, что мне все известно. Но я хочу быть уверен в том, что говорю. Если облажаюсь, он поймет, что он вне опасности. Мне же нужно, чтобы он почувствовал угрозу.

– Но ты до сих пор не знаешь, кто он и каков был его основной мотив.

– С мотивом все сложно. С точки зрения финансов, лишь Итан – жертва с немалым капиталом, а его единственные бенефициары – Пейтон и Ричард, ну и, конечно, Джейн, учитывая степень ее вовлеченности в жизнь Ричарда.

– Я бы сказала, что степень ее вовлеченности бесконечна, абсолютна и совершенно нездорова.

Гурни продолжал рассуждать.

– Только в случае убийства Итана можно рассматривать корыстный мотив, но для трех других жертв он не подходит. С лагерем “Брайтуотер” все наоборот – здесь лишний Итан.

– А может, у убийцы был не один мотив.

Гурни кивнул. Это был достаточно простой вывод. В каком-то смысле, даже очевидный.

Разные мотивы для разных жертв.

В их последнем разговоре с Хардвиком он уже затрагивал этот вопрос. А сейчас он вспомнил о массовом убийстве в деле с гангстерами, которое расследовал вскоре после того, как получил должность следователя отдела убийств.

На первый взгляд, эта кровавая бойня выглядела как типичная гангстерская разборка за территорию для торговли наркотиками. Одна развивающаяся бандитская группировка захватила заброшенное помещение, находившееся на границе с территорией противоборствующей группировки, – весьма дерзкий ход.

Однажды, июльской ночью, четыре гангстера, вооруженные пистолетами-пулеметами, находились в штаб-квартире банды. В здание ворвались трое аналогично вооруженных бандитов из вражеской группировки и вышибли дверь в квартире. Через тридцать секунд шесть человек из семи были мертвы. Лишь один член нападавшей группировки сумел сбежать.

Небрежно окинув взглядом изувеченные трупы, полы, пропитанные кровью и изрешеченные пулями стены, напарник Гурни, следователь Уолтер Кулидж, человек выдохшийся, перегоревший, решил, что это была очередная безумная перестрелка, в которой не было победителей. А если кому-то и удалось улизнуть, то наверняка он вскоре словит пулю в очередной перестрелке.

Гурни проводил необходимый в начале каждого расследования убийства опрос соседей. В тот вечер он позвонил в дверь маленькой щуплой черной женщине с живыми глазами и отменным слухом, которая утверждала, что точно знает, что слышала.

Она сообщила, что пулеметная очередь длилась девять или десять секунд и стреляли, как она утверждала, из трех одинаковых автоматов. После этого наступило десять секунд тишины. После чего раздалась еще одна очередь, длившаяся семь или восемь секунд. И она была уверена, что во второй раз стреляли уже из одного автомата.

Мадлен, сидя на ручке дивана, слушала его рассказ. Она непонимающе заморгала, глядя на Гурни.

– Как она это поняла?

– И я задал ей именно этот вопрос. А в ответ она спросила, как бы она стала джазовой барабанщицей, если бы не могла отличить один инструмент от трех.

– Она была барабанщицей в джаз-оркестре?

– В прошлом. Когда я с ней говорил, она уже работала органисткой в церкви.

– Но какое отношение…