Волчье правило

– Кабы не нужда… – выкобенивался Сашка, – ни за что бы на такое не пошел! – перекривился он.

– Ничего, переморщитесь, – успокоил майор. – Главное теперь – провернуть специальную психологическую операцию «Иголка»! Теперь слушай меня очень внимательно… – прямо в Санино ухо проговорил он.

– Почему мы уделяем столько внимания именно Сайфулю? – спросил Петренко. – Ты же говорил – его банда обессилена, обескровлена, руководство почти все полегло в боях. Какой нам в нем интерес?

– А ты не прост, Шекор! – расхохотался Тайфун. – Афорин[58]! Дело в том, что после того, как ты со своей «охотничьей командой» развалил Темаче и отстрелял без лицензии почти всех предводителей шакальей своры, – шутил (в меру) Чабаненко, – шансы муллы стать руководителем движения сопротивления значительно повысились.

На малой джирге, состоявшейся вчера, его избрали именно таким руководителем. Под его знамена собираются не только гази, но и всякие другие кровники – из других кишлаков, хейлей, и даже племен. К нему уже слетаются всякие авантюристы и наемники, а также – рекруты, завербованные и подготовленные в специальных лагерях в Пакистане.

Сам Гульбеддин Хекматьяр распорядился оказать нашему мулле финансовую и вооруженную помощь, предоставить лучших инструкторов и советников. Если в ближайшее время не вывести этого упрямого и воинственного полевого командира из строя, народная власть и советские войска будут иметь такие проблемы, что ваша трехдневная коррида покажется детским утренником. Вот так-то, земляк! – резюмировал Чабаненко.

– Понял, друже! – У Хантера развеялись любые сомнения по поводу своей роли в операции по устранению муллы.

БМП одолевала километры легко и непринужденно, совсем не так, как это происходило ночью – дороги были протралены, по ним двигалась громада войск. Пролетели «точку» Царандоя – милиционеры были на месте, приветствуя голубые береты выстрелами вверх.

Вот и тот подъем на горку, где ночью была засада – пустынные, перепаханные снарядами гектары без признаков жизни. Правда, воронки уже присыпали грунтом – саперы восстановили путь.

В разбитом кишлаке (при свете солнца старлей прочитал на карте название – Асава), где ночью отарой валялась обкуренная рота, происходило нечто непонятное – возле раритетных бэтээров сосредоточилась целая армада – уазики хадовцев, два танка Т-55, пять БТР-70 с эмблемами бригады коммандос – элитного афганского соединения. На окраине, поблескивая длинными недвижимыми лопастями, как грач на пашне, тяжело сидел, вертолет Ми-8Т с опознавательными знаками ВВС Афганистана.

Перед десантниками открылась непривычная картина: коммандос выстраивали обезоруженных пехотинцев на площади посреди кишлака, сгоняя туда же поникших и побитых сорбозов, беспощадно вытягивая их из различных укрытий.

Хантер понял – Михалкин сдержал обещание, передав в ХАД информацию о предательстве командира этой роты, и его приспешников-подчиненных. Вот один сорбоз, в поисках спасения, отчаянно вырвался из лап коренастых десантников-афганцев и побежал к дувалу. Треснул негромкий выстрел из пистолета «Беретта» (стрелял командир коммандос, стоявший неподалеку) и сорбоз засучил ногами и руками в пыли, подгребая под себя… Приблизившись, командир произвел еще один выстрел, контрольный, в голову, и боец затих.

Медленно двигалась Сашкина БМП среди этого беспредела. Крепыш-десантник волок на площадь избитого сорбоза. Присмотревшись, Хантер узнал тарджамона, который помог ему ночью.

– Чалдон, стой! – скомандовал Петренко и, спрыгнув с брони, направился к командиру коммандос.

Зверобой с Лосем привычно соскочили следом.

– Шекор-туран! – старлей нахально представился дегерману с десантными знаками отличия, вскинув руку к кепи, после чего протянул для рукопожатия.

– Дегерман Хуршид Османлай! – представился подполковник по-военному, пожал руку турану и с удивлением уставился на Петренко и его свиту.

– Саиб дегерман! – Александр обратился к коллеге по цеху без традиционных в этих краях «салам-ассалам». – Я знаю, что здесь произошло ночью, я тут был! Вот этого тарджамона, – он кивнул головой в сторону, где находились крепыш с ночным таджиком. – Прошу не трогать, он нам ночью очень помог! Хуб?

– Хуб! – спокойно ответил дегерман и что-то гаркнул своему подчиненному.

Десантник отпустил тарджамона, тот побрел восвояси.

Махать рукой, каким-либо иным образом подавать знак драгоману, Александр не стал – таджику предстояло оставаться среди своих. Петренко был доволен собой и своей наглостью (отплатил внуку басмача за помощь, возможно, сохранив жизнь). Пожав друг другу руки, десантники разных стран разошлись: Александр полез на броню, а туркмен (скорее всего, дегерман принадлежал к одному из племен афганских туркмен) – остался на месте карательной акции.

– Спас драгомана, что ночью нам помог, – заскочив на броню, сообщил Александр майору. – Можно сказать, долг вернул!

– Зажигательный ты, земляк! – промолвил Чабаненко, рассматривая турана, словно видел впервые. – Как коктейль Молотова!..