Волчье правило

Все знали о «любви» к десантникам, спецназовцам, авиаторам, ибо вследствие перманентной организационно-штатной чехарды в «непобедимой и легендарной» соединения и части десантно-штурмового и специального предназначения вертолетные полки периодически подчиняли непосредственно Москве, потом – округам, потом снова Центру.

Тем не менее политуправы округов крепко держали вожжи партийно-политического руководства на своей территории. Сейчас грозный, все более тяготеющий к маразму генерал Рудин откровенно выплескивал наружу свою ненависть к людям, постоянно действующее паскудное настроение и плохо скрытую зависть к парням в офицерских мундирах со знаками различия ВДВ. Главным для ЧВС сейчас было желание «выдрать» очередную жертву, стоило лишь найти повод. Однако на этот раз старый Акела промахнулся…

– Докладывай, старлей! – это он к Сашке. – В чем заключается сущность перестройки?

Сашка, явно не ожидавший ничего подобного, сначала смутился: ему было не до перестройки. С вечера много выпили, прощаясь на перроне, да и вообще он никогда не был силен в «болтологии», то есть партийно-политической работе. В бригаде давно подметили эту его неспособность к громким речам, за что ему и прилепили кличку «Нетипичный замполит».

Утопая в кожаном кресле, ЧВС застыл в ожидании любимейшей картины, наподобие «избиение младенца». После пятисекундного замешательства Александр напрягся, как перед первым десантированием, внутренне сгруппировался и выдал.

– Смысл перестройки, товарищ генерал-полковник, – понесло Нетипичного по кочкам, – я понял так. В Афганистан нужно отправлять только по рапорту, то есть по собственному желанию, или же – сынков вышестоящего партийного и военного начальства. Как учит нас великий Генеральный секретарь, наконец-то созрела необходимость борьбы с протекционизмом, кумовством и…

Он не успел закончить свою корявую фразу, как прозвучал дикий рык льва, постепенно переходящий в змеиное шипение.

– Ты что, б…, старлей, твою мать, думаешь, что раз в Афган едешь, то тебе все по х…?! Да я тебя, да ты у меня… – У обозленного и брызжущего слюной ЧВС не хватало слов, он почти задыхался, покраснев как рак, глаза налились кровью.

Александр быстро просчитал ситуацию, справедливо придя к выводу, что из этого роя не выйдет ни… Он прекрасно понимал, что, назвав Рудина просто генерал-полковником без подчеркивания его «членства», он уже страшно его оскорбил, поскольку тот сам любил говаривать: «генералов до х…, а ЧВС в округе – один!»

Вдобавок чего стоила тирада о Генсеке, о необходимости борьбы с кумовством… На тот период, очевидно, здоровье пожилого генерала было не ахти.

– Старлей, ты, и ты – тоже! – это он к Сашке и Роману одновременно. – Идите на…! Я, б…, похлопочу за обоих, чтоб не возвратились из Афгана! Вы у меня туда попадете, где о куске белого хлеба раз в полгода в газетах читают… – задыхаясь от праведного партийно-политического гнева, хрипел выживший из ума старикан.

Не дослушав о том, куда их пошлют следующим матюгом, Саша с товарищем стремглав выпрыгнули из высокого кабинета, выдохнули, переглянулись и радостно заржали, чем чрезвычайно удивили офицеров, томившихся в приемной – никто не помнил случая, чтобы после нахлобучки у ЧВС кто-то вообще кисло улыбался, не говоря уже о том, чтоб хохотал.

А Александр с Романом действительно радовались, потому что избежали участия в долгоиграющей и абсолютно бессмысленной процедуре, условно называвшейся «собеседованием». Оно сводилась к тому, что перед отправкой на войну офицеров-политработников, как это говорят, до слез пытали на предмет знания материалов партийных съездов, пленумов и конференций; руководящих писем, памяток и указаний; инструкций, наставлений и рекомендаций и тому подобное, и так далее, и прочая-прочая-прочая…

С какой целью это делалось, Александр не знал. Про себя, шутки ради, он решил, что бредятина эта необходима лишь для сохранения жизни и здоровья офицера-политработника. Дескать, пока он будет читать и переписывать руководящие документы, да еще и старательно конспектировать работы классиков марксизма-ленинизма, руководителей партии и правительства, готовясь к политзанятиям, не будет времени воевать, стрелять, бегать-ползать, то есть – принимать непосредственное участие в боевых действиях…

Самолет в Ташкент вылетал утром. Группа молодых офицеров-политработников была в сборе, на войну отбывали организованно и четко, согласно руководящим указаниям партии.

Взаимоотношения в группе заменщиков наладились не сразу. Большинство правильно отреагировало на десантную затею в кабинете ЧВС – они ободряли Александра, с пониманием относились к «долбанным парашютистам» (как их теперь называли). Другая, меньшая, часть офицеров поначалу пыталась даже устроить парашютистам настоящую обструкцию: дескать, нельзя такое вытворять – нарушать партийную дисциплину, нагло противоречить Самому, великому и ужасному…