Волчье правило

– Что же, начнем допрос! – начал следователь, держа какие-то бланки перед собой. – У вас имеется какой-либо документ, удостоверяющий вашу личность? – ошарашил он первым вопросом.

Специфика ситуации крылась в том, что все документы Хантер оставил в ППД, справедливо предполагая – ему придется несладко на этих боевых. О том, что предстоит доказывать, что ты – это ты, и никто иной, Хантеру даже и не приходило в голову… Мысли перепрыгивали с одной зацепки на другую, как вдруг он вспомнил – в полевой сумке еще с лейтенантских времен валяется… удостоверение киномеханика.

Необычность появления этого удивительного документа состояла в том, что в политических училищах по итогам занятий по техническим средствам пропаганды, каждому выпускнику выдавалось такое удостоверение.

Возможно, когда-то, где-то, в каком-то райцентре после Великой Отечественной подобное удостоверение давало возможность некоему отставнику устроиться на довольно непыльную работу киномеханика в сельском клубе, но в годы афганской войны эта корочка являлась уже полнейшим анахронизмом. Но, как оказалось, ничего случайного в жизни не бывает…

– Есть одно удостоверение, – рылся в полевой офицерской сумке старлей. – Вот оно! – Он действительно нашел присыпанную пылью коричневую слипшуюся ксиву – ее никто никогда не раскрывал.

С трудом разодрав корочки, Хантер вгляделся в себя (оттуда с вызовом, в форме курсанта-артиллериста пялил зенки самоуверенный юнец) и всучил корку в руки правосудия. Следователь, взяв удостоверение, внимательно его разглядел.

– Для того чтобы убедиться, что вы действительно являетесь Петренко Александром Николаевичем, это удостоверение подходит, – положив ксиву перед собой, неспешно промолвил военюрист. – Но, чтобы удостоверить ваши биографические данные: должность, воинское звание, личный номер, этого мало.

– Удостоверение личности я не брал на боевые, – сообщил десантник. – Поскольку оно быстро превратилось бы в макулатуру, а личный номер – вот он, – Александр вытянул серебряный самодельный жетон, болтавшийся у него на шее, на серебряной цепочке (подарок Ядвиги).

– Хорошо, – согласился очкарик. – Давайте запишем с ваших слов, к тому же, из вашей бригады я уже получил определенные сведения.

Хантер рассказал капитану о себе – кто он, где родился, учился и служил, вступил в брак, вступил в партию, и всякое такое. Капитан тщательно записывал все в бланк допроса. И здесь старший лейтенант Петренко получил колоссальный удар, даже нокдаун, правду говоря…

– Вы уверяете, что по должности вы – заместитель командира четвертой парашютно-десантной роты по политической части? – спросил Серебряков. – Каким образом это соответствует действительности?

– Это соответствует действительности, – ответил Хантер, не ожидая каверзы. – Вся четвертая рота подтвердит. Однако удостоверение мое, в котором записана моя должность, на это время находится в бригаде, поэтому сейчас я не могу доказать документально и наглядно.

– А вот я имею выписку из штатно-должностной книги вашего соединения, – капитан выложил лист плохонькой бумаги, на которой шрифтом разбитой печатной машинки было что-то напечатано.

Внизу стояла печать с подписью – бумажку заверили.

– Так здесь написано, – читал по-писаному следователь, – вы являетесь… заместителем командира роты материального обеспечения бригады по политической части…

Ежели б Сашку ударили веслом по голове, эффект был бы менее впечатляющим. У Хантера зашумело в голове, перед глазами расплылись белые пятна, из носа и ушей ручьем полилась кровь… Очухался старлей привычно быстро, а вот следователь перепугался не на шутку.

– Дежурный! – громко закричал он, высунувшись из кунга. – Немедленно врача сюда, офицеру плохо!

Пока он орал, Петренко, подсев к ведру с водой для «кондишена», умылся, приводя в порядок себя и свою форму.

Вскоре в кунг влетел капитан-медик с медицинской сумкой в руке, в компании с довольно симпатичной прапорщицей-фельдшерицей. Не слушая никаких объяснений, они положили Хантера на диванчик, приступив к осмотру. Померяли давление, посчитали пульс, помяли живот, осмотрели горло, глаза, нос и уши. После того как старшего лейтенанта проверили на нервные реакции, врач объявил безжалостный приговор.

– Контузия. Средней тяжести. Старшего лейтенанта необходимо немедленно госпитализировать! – Врач был безапелляционен.

Хантер не стал возражать – будь что будет, как говорила Оксана.

– Девушка! – с деланным любопытством обратился он к симпатичному медицинскому прапорщику – Если вы меня лично сопроводите в госпиталь, я полечу с вами не только в Джелалабад, но и на самый край Вселенной!

– Какой проворный десантник! – засмеялась военфельдшер. – А вы говорите, что он сильно контужен, – обратилась она к начальнику.

Тот молчал, записывая что-то на бумажке, которую передал следователю военной прокуратуры.

– Вы уж не сильно мордуйте офицера, – сухо промолвил он, обращаясь к военюристу (очевидно, капитан медицинской службы недолюбливал военную прокуратуру). – Старшему лейтенанту Петренко нервные перегрузки противопоказаны.