Волчье правило

Старший лейтенант Петренко посмотрел на фосфорические стрелки – они показывали четыре часа пятьдесят семь минут. Огонь артиллерии еще бушевал где-то наверху, но вокруг самой земляной дырки было довольно тихо. Приблизился Аврамов, ему было тяжелее всех – низкие потолки и богатырский рост вынуждали его перегибаться практически пополам.

– Как там? – поинтересовался он шепотом. В ответ Хантер сообщил диспозицию: где, что и на каком расстоянии находится.

– Что собираешься делать? – спросил Бугай.

– Смекаю так, – начал размышлять шепотом Хантер. – Мы с тобой…

– Годится, пошли! – выслушав, согласился великан, снимая с плеча окровавленного Логина, так и не пришедшего в себя.

Усадив Лома прямо в воду, спиной к стенке, капитан шагнул за Хантером. В каморе колодца было свежее и просторнее, но и намного опаснее. Осмотрев ступеньки, офицеры не заметили признаков минирования, но вот грунтовые ступеньки не вселяли доверия, поскольку любая из них могла осыпаться, сообщив о нежелательных посетителях подземелья. К тому же откуда-то сверху долетали какие-то голоса, хотя дальность и направление установить было невозможно – мешала артиллерия.

– Давай, залезай! – Амбал в спецназовской «песочке» опустился на колено в воду, подставив плечо.

Хантер отдал Татарину фонарик и ступил правой ногой на широкое и высокое (что подножка «Урала») Бугаево плечо. На их шахтерское счастье, колодец на этот раз был неглубоким – сказывалась близость реки. Спецназовец начал неторопливо поднимать нетяжелый, как для него, груз.

Пригнувшись, Петренко правой рукой держался за стены колодца, стискивая в левой рукоятку безотказного Стечкина. Солнце еще пряталось где-то за горами, но на дворе уже было светло, и охотничьи глаза не сразу привыкли к свету. Он остановил подъемный механизм, немного постоял на нем, потом топнул копытцем, дав условный знак, мол – «Вира!», поднимай давай! В земном мире радовали глаз яркие насаждения опийного мака, окружая колодец со всех сторон. И вновь фортуна улыбнулась старлею: недалеко от колодца он заметил пятерых «духов», молившихся, стоя на коленях на своих ковриках, обратившись лицами к далекой Мекке. Правоверные справляли первый намаз, усердно молясь, не обращая никакого внимания на то, что не так уж и далеко рвались тяжелые снаряды и на полях бушевала стальная вьюга.

– Дай «феньку»! – Александр вновь топнул копытцем в плечо Аврамова.

Тот молча достал из «лифчика» гранату Ф-1 и протянул вверх. Сашка по-деловому, осторожно спрятал АПС в кобуру. Потом, вытянув из своего «лифчика» гранату РГД, передал ее капитану.

– Вытянешь чеку и подбросишь мне, я ее… – показал жестом, продемонстрировав, что именно собирается сделать в последующем.

Намаз продолжался, как продолжалась и бесцельно-затяжная артиллерийская пальба по пустому месту, ибо живых там уже не осталось никого: ни «духов», ни шурави. Старлей снова выглянул – ихвани исправно били челом. Вытянув чеку эфки, он отпустил рычаг и разжал ладонь.

– Пятьсот один, пятьсот два! – Хантер считал про себя. – Фас! – Он резко кинул гранату в басмачей, продолжавших отправлять последний в своей жизни религиозный ритуал.

Едва не свалившись с бревноподобной шеи, Хантер пригнулся за стенкой кяриза, раскрыв рот, чтобы взрывная волна не оглушила. Бахнул резкий взрыв, полетела земля, маковые головки, посеченные мусульманские коврики, куски человечины.

– Давай! – громко крикнул он капитану, и тот ловко, как жонглер в цирке, вырвав чеку из эргэдэшки, подбросил ее вверх.

Продолжая цирковой трюк, десантник на лету перехватил гранату, запал которой уже отсчитывал «крайние» секунды, перенаправив полет туда, где взорвалась «фенька». Переждав взрыв, старший лейтенант стремительно оттолкнулся от каменных плеч и выбрался в белый свет, вытягивая из кобуры пистолет (об «окурке» за спиной позабыл).

Ортодоксов раскидало на все стороны, изувеченные взрывами и покромсанные осколками, они продолжали шевелиться и хрипеть. Лишь один, окровавленный молодчик с черной и густой опрятной бородой, остался в живых – ему «всего лишь» оторвало ступню. Он стонал от боли, смотрел вверх, крутя головой, явно ожидая снаряд.

«Они даже не врубились, откуда пришла “косая”! – осенило Хантера. – Подумали (если успели), что это шальной снаряд залетел!».

«Дух» лежал, с изумлением глядя на шурави, неожиданно возникшего из кяриза. Целехонький карабин лежал рядом, но «дух» почему-то не притрагивался к нему. Какая-то мысль промелькнула в его глазах.

– Я комсомол! – вытянув вперед перемазанную грязью и кровью руку, загорланил он, вспомнив знакомые слова на вражеском языке.

Однако знание особенностей идеологической жизни соседней страны сопровождалось движением, выдававшем его истинные намерения. И они в корне отличались от задекларированных – второй рукой басмач быстро подтянул к себе арабский СКС, нажав на спусковой крючок.