Волчья ночь

Эбби провела в прострации двое суток. Мисс Эрдлинг все-таки заставила госпожу выбраться из комнаты. Уговорила поесть, но на этом все. Эбби почти не разговаривала с экономкой, не отвечала на вопросы и не реагировала ни на что. Она даже не одевалась, так и продолжала ходить в той самой ночной сорочке и непричесанная, разве что теплый стеганый халат набрасывала на плечи и то больше по требованию мисс Эрдлинг, чем из боязни замерзнуть.

Время шло неспешно. Барглин с остервенением засыпало снегом. Ветра были такие, что однажды ночью Эбби даже показалось, что сорвет крышу. Но обошлось, и молодая женщина снова погрузилась в свою меланхолию.

На третью ночь после маскарада, Эбби не спалось. Она долго лежала в кровати с открытыми глазами, смотрела в потолок, прислушивалась к руладам, что выводил за окном ветер. Вздыхала. Наконец, решилась встать и спуститься вниз.

Когда-то давно, матушка говорила, что нет ничего лучше для того, чтобы прогнать бессонницу, чем мятный чай. Вот она и решилась заварить себе чашечку. Собственное состояние уже порядком угнетало молодую женщину.

Как бы ни было плохо, но Эбби не привыкла молча страдать, плакать в подушку. Да и постоянные ночные бдения в пустом доме — а мисс Эрдлинг на самом деле распустила почти всех слуг и кроме нее и Эбби, в доме оставался только старый лакей — стали порядком ее раздражать.

— Да что я в самом деле? — сама у себя вопрошала молодая женщина, спускаясь по лестнице на первый этаж. Свеча в руке слегка подрагивала, и потому пламя колыхалось, отбрасывая причудливые рваные отблески на стены и ступеньки. — Сколько уже можно страдать? Ну, подумаешь, муж изменил? Велика беда. Надо пойти и изменить ему в ответ, делов-то.

Но слова эти если и помогали вернуть душевное спокойствие, то ненадолго. Эбби все равно было тяжко на душе, и плакать все еще хотелось, хоть и с меньшей силой, чем в ночь маскарада. Мисс Эрдлинг что-то говорила о том, что снегопады могут продлиться в Барглине от недели до десяти-пятнадцати дней. И все это время, большая часть жителей вынуждена сидеть по домам.

Именно этим Эбби себя и успокаивала.

— Конечно, — шептала она, хозяйничая на кухне в поисках того, чем можно снять с плиты закипевший уже чайник, — именно поэтому Питер и не смог вернуться. Надо подождать. Всего несколько дней только осталось.

Какой-то звук привлек ее внимание, и Эбби замерла, с кипящим чайником в руках. Прислушалась.

За последние дни она уже не один раз вздрагивала, когда ей чудились в завываниях ветра то голоса, то стоны и крики. И если бы не то состояние, в котором она пребывала, то, несомненно, молодая женщина уже не один раз бы выбежала наружу в поисках того, кто потерялся в метели.

Но и об этом предупреждала бдительная экономка:

— Это все мираж.

— Но если там и вправду погибает человек? — спросила тогда Эбби, до смерти перепугавшаяся, услышав странный вой.

— Тогда ему не следовало покидать убежище. Миссис Барроу, в Барглине все знают, что во время снегопадов из дома лучше не выходить. Исключения могут быть, но… не для людей уз точно.

Эбби намек поняла и больше не стала спрашивать у экономки ничего на эту тему. Но вздрагивать всякий раз, когда ей чудились крики в вое ветра за окном, не перестала.

Вот и сейчас… точно бы кто-то плакал снаружи? Скулил?

Странно.

Эбби отмахнулась от этих звуков, налила кипятка в чашку и уже успела поставить чайник обратно на плиту, как подпрыгнула от звука, которого просто не могла услышать в собственном доме.

— На этот раз, некому прибежать тебе на помощь, моя красавица.

ГЛАВА 23

Пальцы Эбби сильнее сжалась на ручке чайника. Мелькнула мысль размахнуться и… Нехорошая мысль, но показавшаяся почему-то правильной. Но как мелькнула, так и растворилась в тишине ночи, когда горячая мужская ладонь накрыла ее руку. Сильные пальцы, сжались на ее пальцах и отвели от спасительного оружия.

— Будь умницей, — прошептал Спайк ей на ухо, опаляя нежную кожу горячим дыханием, рождающим мелкую дрожь во всем теле. — Вот так.

Он прижался к ее спине, так тесно, что Эбби на миг задохнулась от жара, что исходил от его тела. Она замерла. Страх сковал все тело или же… это был не страх? Она не знала, не понимала, что происходит. Тело вдруг стало будто бы чужим, сознание… раздвоилось. Одна часть ее билась внутри, крича и умоляя бежать и прятаться. А вторая, та, которую Эбби так долго пыталась запереть внутри себя, подавить, вырвать с корнем, вдруг завладела ее телом. Подняла голову, встрепенулась.

Горячая волна желания пронеслась по телу, опаляя, ноги стали ватными и Эбби едва не упала. Спайк вовремя успел подхватить ее и прижал к себе еще сильнее.

Он что-то шептал, скользя губами по ее шее, слегка прикусывая кожу, заставляя выгибаться от каждого этого прикосновения. Эбби плавилась, точно свечной воск, она не могла думать, не могла пошевелиться и она хотела… безумно хотела, чтобы это жар прекратился. Хотела почувствовать своей кожей прикосновение его кожи, желала, чтобы он вошел в нее… Это было настолько сильное чувство, всепоглощающее, что она уже не соображала что делает.