Волчья ночь

Я посмотрел в темноту, которая клубилась в неосвещённой части коридора, и прислонился плечом к дверному косяку.

– Знаешь, Волк, – произнёс я, стараясь, чтобы голос мой прозвучал достаточно громко и отчётливо, – ты умеешь прятаться. И всё-таки я попробую тебя отыскать. Но сначала я хочу тебе немного рассказать о себе, прежде чем я тебя найду.

Я сделал паузу. Ответом мне была та же тишина. Погружённый во мрак дом молчал.

– Я в жизни переменил много профессий, правда, в основном по молодости. Как, кстати, и ты. Ну, ещё, конечно, столько лет забрала служба… Но, знаешь, я об этом не жалею. К тому же и в армии у меня было тоже много разных специальностей. Знаешь, какая последняя?.. Системный аналитик. Меня учили объяснять и сопоставлять факты. Нет, ты не подумай, я не хвастаюсь. Просто я хотел сказать, что действительно сменил чертовски много профессий, – я усмехнулся, – даже самому не верится, как вспомню. Но вот кем мне ещё не доводилось быть, так это… воскресителем мёртвых.

Я резко развернул луч фонаря и остановил его прямо на трупе Глеба Эдуардовича, который всё так же полусидел-полулежал в пяти шагах от меня.

– Подъём, друг мой. Комедия окончена.

Мертвец не шелохнулся. Его полуприкрытый глаз с каменной оцепенелостью глядел в пространство.

– Знаешь, что меня навело на мысль, кто ты такой? – произнёс я. – Комната наверху. Там куча твоих кассет, ты ведь меломан. А больше всего любишь Высоцкого. Кстати, я заметил название кассеты, которая лежала там поверх остальных – «Охота на волков». Твоя любимая песня, правда? Об этом мне и хотела сказать твоя жена, когда ты прервал её на полуслове пулей. Ты ведь ждал, когда мы уйдём, чтобы скрыться самому. А тут услышал её слова и запаниковал. И стал стрелять. Боялся, что я смогу подметить аналогию и догадаюсь, откуда взялась эта твоя кличка – Волк. Как будто я и без того не мог всё сопоставить.

…Я говорил медленно, почти лениво, но мысли мои неслись лихорадочной чередой.

Если я возьму Волка живым, его, как пить дать, отправят в психушку. Он гениальный имитатор – он сыграет и сумасшедшего. К тому же он и без того ненормален – так что ему, собственно, почти не придётся актёрствовать и симулировать. Но даже если его каким-то чудом и осудят по-настоящему, то смертной казни в нашей самой гуманной стране всё равно нет. И он будет довольно комфортабельно существовать ещё чёрт знает сколько лет. А если дело ограничится психушкой (как, скорее всего, и случится), его могут даже когда-нибудь и выпустить – мало ли, до каких высот «гуманизма» дойдут в скором будущем наши так называемые «защитники прав человека». При твоём уме и изобретательности, Волк, ты, я уверен, найдёшь способ в конце концов оказаться на свободе…

Ну нет, хладнокровная тварь, не всё так просто. Я видел в газетах фотографии мужчин, женщин, детей, стариков, которых ты убил. Обычные лица нормальных и хороших людей. И я видел у моих друзей из «убойного отдела» фотографии того, что ты с ними сделал… Ты ведь ни щадил никого, никогда. Поэтому и сам не заслуживаешь пощады.

Но я, в отличие от тебя, не убийца. И поэтому я хочу, Волк, сказал я мысленно, чтобы ты начал первым. Это единственная поблажка, которую я тебе даю. Хотя для меня она, само собой, оборачивается смертельным риском. Ну что ж… пусть мы будем с тобой на равных. Так что радуйся, Волк, у тебя ещё есть шанс. Но вслух я сказал нечто иное:

– Кем ты себя вообразил – суперзверем, карателем всего рода человеческого?..

Он чертовски тщеславен (о чём ярко свидетельствуют хотя бы его многочисленные писульки в газеты) – и я буду бить в эту слабую точку, снова и снова, потому что мне теперь нужно одно: спровоцировать его на удар. Его самообладание не вечно. И время ещё есть. А значит, мне сейчас придётся быть многословным. И внимательным. Неизвестно, в какой момент он захочет поставить точку в моём монологе… Если, конечно, у меня вообще хоть что-нибудь выйдет. Волк, кем бы он там ни был, очень даже неглуп – и это по меньшей мере.

– Подумать только, даже благородные песни Высоцкого какой-то псих может извратить в своём сознании до больного полузвериного мировоззрения… Но дело не в этом. Как только мне пришла догадка насчёт названия песни, тут же стало ясно всё остальное. Даже удивительно, как всё оказалось просто. Ты несколько лет убивал людей, теша какие-то там свои подавленные комплексы, но тут твоя холостяцкая жизнь закончилась. После женитьбы ты на время угомонился, но год назад всё началось заново. Волк в тебе возродился в ещё большем масштабе. В конце концов, жена начала что-то подозревать. Ты знал, что она решила вот-вот обратиться к врачу. А это привлекло бы внимание к твоей персоне, и тогда всё могло выплыть. Да и полиция уже шла у тебя по пятам. Конечно, можно было бы взять себя в руки, затаиться. Но… прекратить убивать ты уже не мог, не так ли? Тебе надо было срочно на что-то решаться. И вот тогда ты решил исчезнуть.

Или мне показалось, или «труп» у моих ног едва заметно шевельнулся.