Волчья свадьба

– Та-а-ак… – Петрухин побарабанил пальцами по крышке стола. – Это, конечно, нежелательно. Ну и как вы определились?

– Ну, как? – Миша развел руками. – Сделал таинственный вид, наплел чего-то заумного. Вдобавок пришлось пообещать в обмен на молчание сходить с ней в ресторан.

– Не переживай… Скажешь, сколько улетело – выбью премию в тех же пределах. Ты только уж не слишком там шикуй, – предупредил Борис.

– Да шиковать-то и не придется, – сердито рассмеялся Миша. – Она сама все собирается оплатить. Дело-то не в этом… Я так понимаю, одними посиделками в кабаке она ограничиться не намерена.

– Старая и страшная? – лаконично поинтересовался Леха, самый молчаливый из их команды.

– Да… не сказал бы… – Миша замялся. – Ей где-то под тридцать. Так-то в принципе и на лицо вполне приятная. Но у меня же есть невеста! Мы уже собираемся пожениться. Что она скажет, если вдруг увидит меня вместе с этой?

– Скажешь, что работал под прикрытием, – Борис снова побарабанил по столу. – Если что, дашь мой телефон. Обязуюсь подтвердить твою полную невиновность и даже, если пожелаешь, невинность. Так что ты уж постарайся, чтобы утечки информации не произошло. Дело-то ведь получилось стоящее! Обрати внимание – видишь, пальчики всех гостей у нас в наличии. Результат? Результат. Ради этого, я думаю, можно понести и какие-то моральные издержки.

Отпустив парней в управление, Борис созвонился с Рудаковым и сообщил о первых результатах расследования. Как он и ожидал, начальник областного УВД остался очень недоволен.

– Боря! Это не работа, это – халтура! – прорычал тот в трубку. – Пятеро мужиков – три опера, кинолог и эксперт – почти весь день проторчали на курортном острове и ничего не нашли. Очень здорово! Получается, вы просто поехали поразвлечься за казенный счет. Что я буду докладывать губернатору?

– Константин Федорович, вы считаете, что если бы сюда приехало все наше управление целиком, убийство было бы раскрыто за какие-то пять минут?

– Что думаешь делать дальше? – не ответив на его вопрос, после секундной заминки тот круто сменил тему.

– Тормознусь-ка я здесь до завтра… – как бы размышляя вслух, сообщил Борис. – Есть одна задумка. Если мои расчеты верны, вполне возможно, уже завтра у нас будет подозреваемый.

– А-а-а… – Рудаков моментально сменил гнев на милость. – Ну тогда действуй как считаешь нужным. Тебе ребят в подкрепление оставить?

– Нет, я их уже отправил назад. Думаю, что справлюсь сам.

Когда Петрухин закончил разговор, к нему робко приблизился управляющий пансионата. Уже получив возможность убедиться в твердости характера этого опера и его профессионализме, тот и мысли не допускал о том, чтобы хоть как-то проявлять при нем свою начальственную «самость».

– Простите, Борис Витальевич, – с некоторым пиететом в голосе деликатно откашлялся управляющий, – только что прибыла Алина Аркадьевна Хухминская, дочь покойного Аркадия Никодимовича. Она хотела бы увидеться с представителем органов внутренних дел.

– Замечательно, – Борис чуть пожал плечами. – Наши настроения взаимны, я тоже очень хотел бы увидеть хоть кого-то из родственников нашего усопшего. Она где сейчас?

– В своем номере. Для беседы можете занять мой кабинет. Если что-то необходимо, я к вашим услугам.

Кивком головы поблагодарив управляющего за его любезность, Петрухин направился к административному крылу здания. Легко взбежав по ступенькам широкой лестницы, покрытой богатой ковровой дорожкой, заглушающей звук шагов, он вошел в приемную, где за компьютером корпела секретарша управляющего и по совместительству бухгалтер. Увидев Бориса, та расцвела приветливой улыбкой и сообщила, что Алины Аркадьевны пока еще нет, но ее можно подождать в кабинете. В качестве бонуса за вынужденное ожидание она предложила чашку кофе.

Ответив ей столь же лучезарной улыбкой, Петрухин согласился на кофе и вошел в кабинет. Судя по его обстановке, главный администратор пансионата любил уют и роскошь.

Отведав кофе, оперативно доставленный секретаршей, Борис согласился, что он и в самом деле весьма неплох. Впрочем, могло ли быть иначе в этом мирке сибаритства?

Бесшумно распахнулась входная дверь, и в кабинет величественно вошла особа лет двадцати семи в черном, траурном платье и черной же шляпке с небольшой вуалью. Как сразу догадался Борис, платье было сработано кем-то из мэтров от портняжного искусства, причем по сугубо индивидуальному заказу. Скорее всего, даже его фасон был предметом долгого обсуждения со стилистами.

Несмотря на некоторую бледность щек (в чем-то она Алине даже шла), девушка и впрямь смотрелась настоящей королевой. Правда, как сразу же почувствовал Петрухин, той самой «снежной» – суровой и безжалостной. Красивое лицо Алины, с его точки зрения, портили избыток надменности и горделивого превосходства над всем тем, что ее окружало. Даже не взглянув, а удостоив взглядом «какого-то там мента», Алина негромко поздоровалась, более чем холодно и сухо. Охотно приняв правила этой игры, Борис тоже поздоровался с чрезвычайно кислой и скучающей миной.