Волчий закон, или Возвращение Андрея Круза

— Да, это наша старая идея. Сделать стену, сдержать выродков, орды диких. Увы, идея себя не оправдала. Проще оказалось закупорить подземные коммуникации и оставить открытое пространство вокруг нашей… хм… базы. Выродки — они все с клаустрофобией. Десятки лет под землей, в прежнем метро, знаете ли… И сил меньше нужно, чтобы их сдерживать. Правда, наша территория уменьшилась, но нам хватает. Более чем. Зато сейчас мы в безопасности.

Секунд через тридцать после этих слов где-то внизу, в подвалах огромного университетского здания, грохнуло. Негромко, но так, что звякнули чашки на столе — на двадцатом этаже огромного, на стервятника похожего здания, когда-то вмещавшего лучший университет огромной страны.

В комнату влетел, меняясь лицом, тонкопястый кудрявый юноша, вскричавший:

— Валентин, они в подвалах! Валентин!

— Тише, Григорий, тише, — посоветовал Во.

И добавил, обращаясь к гостям:

— Пожалуйста, подождите здесь. У нас срочные дела. Вам ничего не угрожает, уверяю вас. Подождите.

И скрылся за дверью из мореного дуба. А Круз, ухмыляясь, вылил бурду из кружки под фикус.

18

За последние полтораста лет человечество выработало новый рефлекс — удирать под землю. Обстрелы, «летающие крепости» и привычка считать в килотоннах поместили почти всякую идею выживания под землю. Потому, когда разразилось счастье, имущие и могущие дружно рванулись вниз.

Большинство из рванувшихся спокойно умерло в хорошо кондиционированных, ухоженных, комфортных, разумных убежищах, снабженных едой, алкоголем и секретаршами. А с выжившими происходило странное, порой много страннее, чем на поверхности.

Доктор Коган, глумясь, открыл Крузу, что счастье наконец доказало всем и без того давно известное — что в генштабах сидели безнадежные гении, стопроцентно готовые к давно прошедшим бедам. И что военной мощью Соединенных Штатов уже третий месяц управляет главный сержант Нельсон Ку, чья фамилия на бразильском сленге означает «анальное отверстие». Какой ядерный чемоданчик? Бог мой, где, куда, зачем? Теперь главная забота мистера Ку — вытащить из туннелей всех немыслимых штабных убежищ беременных секретарш и практиканток, пока они не переели друг дружку.

В тесноте подземелий счастье действовало куда страшнее, чем наверху. И налоксоновая депрессия приходила быстрей.

Впервые Круз увидел, чем кончается налоксон, как раз под землей — в нью-йоркском метро. Круз был с тремя бойцами и мисс Эмерсон. Мисс должна была руководить поисками, но превратилась в блюющий мешок весом в пятьдесят с половиной килограммов. Крузу пришлось волочить ее на плечах и карабкаться с нею по пожарной лестнице. Продукты испуга мисс Эмерсон затекли ему под бронежилет.

Люди любят сбиваться в толпу. Древнее, еще рыбье чувство безопасности. Плюс подземный рефлекс. Нью-йоркское метро превратилось в забитую доверху ночлежку. Там спали, ели, совокуплялись, получали требуемое, зарабатывали и думали о жизни. Там пахло, воняло, кричало и существовали тараканы. Потом сквозь плотность в человека на квадратный метр прошли с бензопилой. И с гранатометом.

Кровь хлюпала под ногами, текла со стен, капала с проводов. Мясорубка. Круз сперва смотрел под ноги, стараясь не ступить на мягкое. Потом перестал. А вскоре пришлось уложить мисс Эмерсон за груду трупов с кишками наружу и стрелять.

С теми, кого не учили стрелять и прятаться от стреляющих, управлялись проще. Неученые любили сидеть над умирающими. Выковыряют глаз, отрежут палец и сидят, слушая стоны, прерывистое, замирающее дыхание. Или, привязав, не торопясь убивают, смеясь и кидая друг в дружку обрезками с еще живого. Неученых убивали быстро. Те и убегать толком не убегали. Должно быть, страх умирал в них вместе с рассудком. А может, своя смерть виделась им таким же удовольствием, единственным из оставшихся, как смерть чужая?

Куда хуже приходилось с полицейскими, национальными гвардейцами, спецназом. Те стреляли и прятались, потому что хотели и умели. Убивать, оставаясь невредимым, — это сидело в них так глубоко, что и налоксон добраться не мог. Они убивали, пока не кончались патроны. Убивали всех, кому не повезло оказаться в одной банде с ними, — как окруженцы посреди Афганистана.