Волчица и пряности. Том 4

Когда они с Хоро были в языческом городе Кумерсоне, Диана сказала, что медведь-демон, разрушивший Йойтсу, упоминается в нескольких легендах. Кроме того, близ церковного города Рубинхейгена сам Лоуренс ощутил присутствие громадного волка, чем-то похожего на Хоро.

Да и сама Диана была птицей размером больше человека.

В таком случае, если рассуждать логически, в книгах должно было быть множество сказаний о зверях. А Лоуренсу пока что на глаза не попалось ни одного.

Возможно ли, что во всех книгах, извлеченных из подвала, чисто случайно не оказалось ни единой такой легенды?

И в это самое мгновение взгляд Лоуренса упал на лист пергамента, вложенный в очередную раскрытую им книгу. На листе было написано:

Я не желаю рассматривать легенды о божестве-медведе, записанные в этой книге, сколь-нибудь предубежденно.

Все книги, просмотренные Лоуренсом прежде, содержали лишь переписанные сказания, которые находил Отец Фрэнсис, и содержание их было менее интересным, чем даже содержание торговых договоров. Потому, наткнувшись на надпись, через которую с ним, казалось, говорил сам Отец Фрэнсис, он какое-то мгновение был потрясен.

Что до богов, упомянутых в других книгах, хотя время и описания везде разные, я все-таки считаю, что некоторые сказания относятся к одним и тем же богам. И все же этот медведь – возможно, единственный бог, легенды о котором я свел вместе и упорядочил.

Лоуренс заколебался – не разбудить ли Хоро.

Однако он был не в силах отвести взгляда. Строки на пергаменте были выведены аккуратным почерком, и в то же время рисунок письма выдавал возбуждение писавшего.

Известно ли об этом Папе? Если моя догадка верна, наш Господь победил без борьбы. Если это есть доказательство всемогущества Господа, как я могу спокойно смотреть в глаза этой реальности?

Лоуренсу казалось, что он слышит скрип пера Отца Фрэнсиса у самого своего уха.

И наконец Отец Фрэнсис заключил:

Я не хочу рассматривать эти легенды предубежденно, ибо это лишь затуманило бы мне разум. И все же я не могу не спросить себя: не являются ли собранные в этой книге легенды о Медведе Лунобивце[1] важным явлением, не замеченным даже язычниками Севера? Нет, полагаю, само то, что я пишу это примечание, уже означает, что я рассматриваю эту книгу пристрастно. Собирая воедино эту книгу, я особенно остро ощутил существование этих божеств. Если только это возможно, я хотел бы судить не узко, как поклоняющийся нашему Господу, но подобно человеку, приветствующему богов так же, как он приветствует свежий ветер на широком лугу. Именно поэтому я специально поместил эту книгу в самую середину всех прочих книг.

А затем, едва Лоуренс перевернул лист пергамента, книга начала свое повествование, совсем как те книги, что он уже просмотрел.

Следует ли сразу дать эту книгу Хоро? Или лучше сделать вид, что он ее еще не просмотрел?

Неуверенность охватила Лоуренса, хоть все и зашло уже так далеко. И все же он чувствовал, что не сказать про эту книгу Хоро – все равно что предать.

Разбудить Хоро.

Едва Лоуренс принял решение и захлопнул книгу, его ушей коснулся непривычный звук.

Па, па, пада-пада.

Звук был отчетливый и ритмичный.

«Дождь пошел, что ли?»

Едва подумав так, Лоуренс тотчас осознал, что эти капли были, пожалуй, слишком крупными… если только это действительно были капли. Наконец он сообразил, что звук издавали конские копыта.

Ходило поверье, что звук конских копыт в ночи приманивает орды демонов.

Если путешествуешь ночью на лошади, ни в коем случае нельзя было позволять ей идти галопом или рысью.

В этом не сомневались ни язычники, ни приверженцы Церкви.

Однако истинный смысл этого поверья – о чем знали и язычники, и приверженцы Церкви – заключался в том, что конский галоп посреди ночи никогда не предвещал добрых вестей.

- Эй, проснись.