Волчицы из Машкуля

Между тем наступавшие получили подкрепление — пятьдесят человек. Командир приказал им идти на штурм, и, обгоняя друг друга, солдаты бросились к замку.

На этот раз им удалось добраться до самых ворот и взломать их с помощью саперов. Командиры вандейцев приказали бойцам, находившимся на первом этаже, подняться на второй, и они подчинились приказу; пока одни из защитников крепости продолжали стрелять, другие разбирали паркет на полу и сквозь образовавшиеся отверстия между балками перекрытий встретили огнем в упор проникших внутрь башни солдат, заставив их в четвертый раз отступить.

Командир батальона приказал солдатам повторить на первом этаже то же, что они сделали на чердаке.

Через окна во внутреннее помещение замка полетели сухой валежник и хворост; сверху солдаты бросили несколько горящих факелов, и не прошло и десяти минут, как вандейцы оказались в огненной ловушке, зажатые между огнем, который бушевал одновременно над их головами и под ногами.

Однако они продолжали сражаться! С каждой секундой из окон замка вместе с картечью вырывалось все больше и больше клубов дыма; теперь казалось, что осажденные уже не защищались, а лишь в отчаянии палили по врагу, чтобы отомстить за свою неминуемую смерть; похоже, они примирились с мыслью, что их маленький гарнизон был обречен на гибель.

Положение было критическим: под ногами вандейцев огонь начал с треском пожирать опоры и балки перекрытий; из-под паркета то тут, то там вырывались языки пламени; с минуты на минуту на их головы грозила обрушиться кровля или под ногами мог провалиться пол; они задыхались от дыма.

Командиры приняли отчаянное решение: они согласились отступить; но их план мог увенчаться успехом только в том случае, если кто-нибудь будет прикрывать отступление и вызовет огонь солдат на себя; тогда они спросили, кто готов отдать свою жизнь ради спасения товарищей.

Вызвалось восемь добровольцев.

Отряд разделился на два взвода. Тридцать три бойца со своим трубачом решили прорваться в дальний угол парка, закрытый лишь изгородью, а восемь человек, и среди них также был трубач, должны были прикрывать их отступление.

Пока часть оставшихся в замке бойцов продолжала оживленную перестрелку, перебегая от одного окна к другому, другая часть пробивала стену, противоположную той, у которой стояли солдаты; сделав пробоину в стене, бойцы по одному вылезли наружу и во главе с трубачом бросились в дальний угол сада, где виднелась изгородь.

Открыв огонь, солдаты побежали за ними. Вандейцы отвечали им, опрокидывая все, что попадалось им на пути, и пока большая часть отряда перелезала через изгородь, было убито пятеро бойцов; остальные рассыпались по залитой водой равнине. Трубача настигли три пули, но он так и не выпустил трубы из своих рук.

Что касается оставшихся в замке бойцов, то они держались до конца. И каждый раз, когда солдаты шли на штурм, горевшая башня отвечала картечью, нанося им потери.

Прошло еще полчаса. Среди звуков выстрелов, в глухом рокоте огня и треске пожара по-прежнему слышался голос трубы как величественный вызов, который бросали смерти отважные люди.

Наконец послышался жуткий грохот — и в воздух взлетели облака дыма и языки пламени, сопровождаемые миллионами искр; смолкла труба, прекратились выстрелы.

Пол рухнул, и под его обломками несомненно нашел свою смерть крошечный гарнизон, ибо, если только не свершилось чудо, осажденных должно было поглотить пламя гигантского костра.

Именно об этом и подумали солдаты, ибо, постояв у дымящихся развалин замка и не услышав ни единого крика или стона, которые свидетельствовали бы о том, что кто-то из вандейцев остался в живых, они поспешили прочь от этого адского пламени, поглотившего одновременно и друзей и врагов. Вскоре на месте кровопролитного боя, где только что стоял невообразимый шум и царило движение, остались лишь догоравшие и дымящиеся в безмолвии обломки замка и рядом несколько трупов, освещенных последними отблесками пожарища.

Так прошла часть ночи.

Однако около часу какой-то человек необычного роста пролез через изгородь и стал изучать все места вокруг разрушенного замка; когда же на его пути встречалась тропинка, он пересекал ее, низко пригнувшись к земле.

Не заметив ничего подозрительного, человек внимательно осмотрел каждый встретившийся на его пути труп, а затем исчез в темноте. Не прошло и несколько минут, как он снова появился, на его спине сидел уже другой человек, а рядом шла женщина в крестьянской одежде.

Наши читатели уже узнали их всех: то были Берта, Куцая Радость и Триго.

Берта была бледна; твердость и решительность, столь свойственные ее характеру, уступили место полной растерянности. Время от времени она выходила вперед, и Куцей Радости приходилось напомнить ей об осторожности.