Вольф Мессинг. Судьба пророка

Он очень проголодался, но не смел взять даже малую толику еды у людей, которым она сможет продлить жизнь. В темноте они едва видели друг друга и различали лишь по голосам.

– А я был на вашем концерте в Вене, – пропищал кто-то. – Вы имели ошеломляющий успех. Вы показывали чудеса!

– Но при свете! – отозвался Мессинг.

– А в темноте вы бессильны? – испуганно заметил простуженный бас.

Мессинг промолчал, обдумывая положение.

– Ой! Ой! – завопил баритон. – Кто-то вырвал из моих рук кусок колбасы!

– Крысы! – ответил Мессинг. – Будьте осторожны!

Одна из крыс застыла у его ног. Он резким движением схватил ее за голову, быстро встал и пошел по скользкому дну канала. Мессинг знал о чувствительности этих животных, о том, что они могут передавать сигналы друг другу. Крыса наверняка постарается убежать от него. Но куда? Может, к выходу из канала? Желая вырваться, крыса бешено завиляла телом, пытаясь укусить, но Мессинг из последних сил держал ее, думая использовать как индуктора. Однако никаких сигналов от крысы не поступало, и он брезгливо отбросил ее в сторону. Сырость проникала сквозь одежду, усталость сковывала движения. Писклявый попытался попробовать воду, стекающую по заплесневелой стене канала.

– Потерпите! – попросил его Мессинг. – Вода здесь грязная. Можно отравиться!

– Мы здесь пропадем! – процедил простуженный голос, когда после двух суток хождений они очутились на месте, откуда начали путь.

– Пришли! – иронически заметил баритон. – Куда двинемся дальше?!

Мессинг решительно направился в противоположную сторону, делая вид, что знает, где выход. Он боялся, что среди попутчиков начнется паника и они перестанут верить ему, разойдутся кто куда и погибнут поодиночке.

– А может, вернемся в гетто? Сменим одежду? – дрожащим от холода голосом предложил писклявый.

– Нас тут же расстреляют, не дав переодеться! – воскликнул баритон. Похоже, он был на грани истерики.

Мессинг шел, обстукивая железным прутом стены, но тот каждый раз ударялся о металл. Наконец он уперся в землю, проступавшую между трубами. Мессинг нащупал ступеньки и немного поднялся по ним. Над его головой чернела крышка люка.

– Помогите, – попросил он и вместе с простуженным приподнял крышку люка.

– Мы опять в гетто? – чихая, вымолвил писклявый.

– Нет, где-то на окраине Варшавы. В нееврейском районе.

– Но нас могут схватить и снова отвести в гетто! – продолжал ныть писклявый. Ему никто не ответил.

– Будем выходить? – спросил Мессинг.

– Да, – сказал простуженный, – спасибо вам. – И сунул в карман Мессинга вчетверо сложенный листок бумаги. – Там слова песни защитников гетто. Я буду пробиваться к партизанам.

– Спасибо вам всем! – поблагодарил попутчиков Мессинг. – За то, что не выдали меня!

– Как можно?! – искренне возмутился писклявый. – Многие в гетто узнали вас, но никто даже не подумал сообщить об этом!

– Еще раз спасибо! – сказал Мессинг и первым вышел на поверхность.

Была ночь, холодная и беззвездная. Люди казались тенями, пошатывающимися от ветра. Но ветра не было. Просто их, нанюхавшихся всякой дряни, шатало от чистого воздуха, от усталости, от непривычно твердой земли под ногами, сменившей осклизлую мокроту канала.

– Прощайте! – сказал простуженный и исчез в темноте. Остальные, кроме Мессинга, потянулись к черневшему впереди лесу.

Вольф узнал район. Где-то здесь жил знакомый мясник, почитатель его таланта, у которого он однажды был в гостях. Мессинг дождался первых проблесков рассвета и замер на месте, увидев на стене ближайшего дома приклеенную листовку с его портретом и текстом, обещавшим награду в 200 тысяч марок тому, кто укажет местонахождение врага германской нации.

Мессинг на мгновение задумался, но все-таки постучал в дверь лавки мясника.

– Кто это? – услышал он за дверью знакомый голос.

– Свои, – тихо ответил Мессинг.

Мясник осторожно приоткрыл дверь и, не поверив глазам, протер их.

– Вольф Григорьевич! Пророк наш! – Лицо торговца на мгновение озарилось радостью, но потом помрачнело: – Здравствуйте, господин Мессинг! Я счастлив видеть вас в своем доме! Но… по всей Варшаве развешаны объявления. За вашу голову дают 200 тысяч марок!

– Возьмите их, – полушутливо заметил Мессинг.

– Что вы, господин! – засуетился торговец. – Какие слова вы говорите? Я всегда восхищался вами. Но так резко изменилась жизнь… Извините, но я не могу принять вас достойно, как вы этого заслуживаете! Достойно вашего божественного таланта! Извините… Вот если бы вы согласились… Извините… Согласились жить в подвале… Там вас никто не найдет… Туда никто не заходит. Даже я редко вспоминаю о нем. Я поставлю вам койку. Буду приносить еду. Извините, господин Мессинг! Но в другое время… Сами понимаете…