Волга-матушка река. Книга 2. Раздумье

Смысл маленького стихотворения Аким Морев понимал еще в юношеские годы, но сейчас оно дохнуло на него всей глубиной чувств, и он, присев на диван, охватил ладонями лицо.

«Я не утес… но след остался и в моих морщинах. Неужели Елена не понимает, что я не просто Аким Морев, но еще и секретарь обкома? А она? «Мне стыдно», — и бросает трубку. Разговаривать не хочет? — Он снова подошел к окну, посмотрел на огромный город, застывший в дреме, и вдруг ощутил, как одинок у себя дома. До этой секунды казалось, что такое состояние одиночества — явление временное, что обязательно к нему придет та, с кем он станет делить и горести и радости, да и был уверен, что придет Елена… — Ну, хватит, Аким. Не уснешь, тогда езжай на строительство гидроузла: тебе там все равно надо быть».

И, вызвав машину, он покинул квартиру.

До чего красива ночная городская улица, залитая вялым электрическим светом! Дневная жара спала, с Волги тянет прохлада, а по асфальту ползают ленивые лохматые тени акаций, татарского клена и лип, поэтому асфальт кажется пятнистым мрамором.

Шаги хрусткие, гулкие.

А вот мост через Альшанку, тоже особенно красивый ночью. Река разрезает город на две половины.

Аким Морев, зная, что тут пройдет вызванная им машина, оперся на чугунные перила и стал смотреть на реку.

Вода, освещенная гирляндой электрических фонарей, блестит, переливается, на глубинках крутится, будто кто буравит ее, а с верховья несется звонкий смех молодежи. Вскоре из темноты выплыли две лодки; переполненные юношами и девушками.

«Тоже не спят, но не так, как я», — мелькнуло у него… И как много отдал бы он за то, чтобы быть вместе с ними и наравне с ними… И тут же вспомнилось, как в первые дни революции выступил перед молодежью преподаватель русского языка: «Мне сорок лет, но я сейчас чувствую себя юным». Тогда все, в том числе и Аким, улыбнулись: сорок лет — юнец? Да, преподаватель тогда им казался стариком…

«А тебе, Аким, и пятьдесят. И ты хочешь заново строить семейную жизнь?» — сказал он себе и пошел навстречу машине.

2

«Победа» пронеслась городом, затем улицей поселка автомобильного завода, переправилась через Сухую речку и вскоре остановилась на перекрестке дорог, словно чего-то перепугавшись: по гудронированному шоссе вереницей тянулись крупные, точно паровозы, тридцатитонные грузовики. Они везли на строительство Приволжского гидроузла материалы — арматуру, цемент, кирпич, железобетонные балки.

Когда поток тридцатитонок оборвался, шофер пересек шоссе, вывел «Победу» на крутой берег, спросил:

— Хватит, что ли? — и, поймав утвердительный кивок секретаря обкома, свернувшись калачиком, задремал.

Аким Морев вышел на бугор, и отсюда открылась перед ним панорама строительства Приволжского гидроузла.

В предутренней рани мечется, бьется, будто сказочная рыба-кит, Волга — матушка река.

Оттесненная от левого берега бетоном, арматурой, залитой при помощи мощных земснарядов песком, который отвердел, стал как камень-голец, она хлынула к правому, обрывистому берегу, яростно выворачивая тут глыбы, работая сама против себя же: земснаряды всасывают разжиженную массу и выбрасывают ее на приготовленное арматурное сооружение, заковывая реку.

Через Волгу переброшена воздушная дорога, и по ней то и дело бегут вагонетки. К правому берегу подведена новая железнодорожная ветка, по которой тянутся поезда с материалом, в первую очередь с гравием и камнем. Здесь экскаваторы зубастыми ковшами поддевают камень, гравий, сыплют его в вагонетки, и те бегут, куда направляет их человек.

Мощные экскаваторы, деррики работают и на самой плотине, там же всюду видны фиолетовые вспышки электросварки… И плотина растет, растет, поднимаясь со дна реки ощеренными прутьями арматуры, подъемными кранами, экскаваторами, дерриками. Волга оттеснена от старых берегов… Где-то, почти на середине, оставлена горловина, и через нее вода с сокрушительной силой несется на просторы. Придет время — и эта горловина будет заклепана, — тогда разольется Приволжское море и река станет послушной, как прикормленный, обученный голубь.

Вдали, на левом берегу, у стыка Волги и реки Тубы, виден новый город. Сейчас, при ранней утренней заре, кажется, что дома построены из белого мрамора: так четко выделяются они белизной.