Воля небес

Через неделю эскадра русского адмирала Карста Роде действительно вышла в море и вскоре пригнала в Копенгаген на продажу аж семнадцать польских кораблей с рожью! Следующий выход в море доставил на торг датского города пять пинков, груженных тканями, железом, салом и пенькой…

Подьячий Леонтьев, увы, участия в этом веселье не принимал. Рана продолжала мучить его болями и кровавым кашлем. Местные лекаря пытались лечить боярина какими-то зельями, ртутными каплями и свинцовыми примочками – но становилось только хуже.

В конце августа корабли Роде снова вошли в порт Ренне, адмирал самолично навестил таверну, в комнате над которой терпеливо дожидался выздоровления Басарга, теперь уже больше лежа в постели, нежели гуляя, поставил кресло рядом с постелью, сел на него, положив руки на колени.

– Как чувствуешь себя, хозяин? – спросил Роде.

– А ты не видишь? – тихо ответил подьячий.

– Вижу, – согласился датчанин. – Не на пользу тебе земля чужая. Мыслю, домой тебя отправлять надобно. Там сами воздух и вода целебные, да и стены родные на пользу.

– Ты это к чему ведешь?

– Дошли до меня вести, что после успехов минувших короли свейский и польский эскадру совместную супротив меня собирают, – потер ладонью о ладонь Роде. – Быть, мыслю, битве большой и кровавой, и победитель битвы сей в море Восточном еще долго править будет и законы утверждать.

– Ты желаешь стать королем?!

– Я не так глуп, мой господин, – покачал головой датчанин. – И понимаю, что силой своей супротив двух полных флотов двух могучих королевств мне не устоять… Но, боярин, – резко наклонился вперед Роде и яро сверкнул глазами: – Нешто ты бы на моем месте не рискнул?! Я могу стать королем всего Восточного моря!

– Ты русский адмирал! – напомнил Басарга.

– Я не забыл, – выпрямился датчанин. – И в битве супротив двух злейших врагов царя Иоанна я готов с честью погибнуть во славу русского оружия!

– Ты это к чему, адмирал? Просишь, чтобы тебя в русской земле похоронили?

– Иная просьба у меня, хозяин, – опять понизил голос датчанин. – Так вышло, что в имении твоем, в деревне Стеховской у девицы Светлой дитятка о прошлой весне родилась. Мне тут в голову пришло, что приданое ей зело пригодится. С хорошим приданым ее замуж и с дитем охотно возьмут. Я велел в трюм «Веселой невесты» погрузить кое-что. Сундуков несколько с добром всяким. Отрезами, посудой, платьями. Ну, в общем, чего на глаза попалось. Передашь? – И он торопливо добавил: – Твоя доля добычи, мой господин, тоже там положена. И на корабль, и на холопов. Иное добро у вас втрое-впятеро супротив здешнего стоит. Так лучше кружева да бархат натурой довезти, нежели тут продавать, а там покупать обратно!

– Ты хочешь отправить шитик на Русь? – удивился подьячий.

– Ну, не на телегах же я тебя через моря в такую даль отправлю! – развел руками Роде. – Опять же, в битве грядущей капитан Тимофей, языка не зная, не столько помогать, сколько мешать станет. А так от его умения польза выйдет…

Датчанин поднялся и сухо добавил:

– Я уже распорядился отнести тебя на борт. Сегодня же и отплываете.

Через два часа низкобортная «Веселая невеста» вышла из порта Ренне в море и повернула на север, сопровождаемая полным бортовым салютом всей стоящей на рейде эскадры отчаянного морехода Карста Роде.

* * *

Погибнуть в великом морском сражении первому русскому адмиралу не довелось. Судьба ехидно посмеялась и над ним, и над его врагами. Польскую эскадру, пришедшую воевать против русского адмирала, датчане заманили в бухту Копенгагена и конфисковали, не позволив сделать по врагу ни единого выстрела. А в октябре тысяча пятьсот семидесятого года в том же Копенгагене был арестован и сам Роде – его взяли на берегу, в таверне, после чего и царский флот попал в датскую казну.

Итак, в июне семидесятого года русский адмирал Карст Роде вышел в Варяжское море на одном лишь протекающем шитике, к середине июля он уже полностью перекрыл это море для навигации враждебных держав, доведя в итоге свою эскадру до семнадцати вымпелов, а в октябре все того же семидесятого года оказался в тюрьме, ожидая виселицы. Во всяком случае, именно виселицы требовала ему собравшаяся в декабре в Померании конференция морских держав: Швеции, Франции, Польши, Дании, Саксонии, города Любека, Гданьска, Бремена и еще нескольких ганзейских городов…

Большая война

– Долгонько ждать тебя пришлось, подьячий Басарга Леонтьев, – укоризненно покачал головой государь Иоанн Васильевич, глядя на слугу с высоты своего трона. – Помнится, еще летом грамота тебе отослана была, а ныне уж Рождество на носу. Ты же токмо сейчас заявился. Чем оправдываться станешь?