Волк 4: Лихие 90-е (СИ)

Зато, по крайней мере, я точно знал, что когда приедет комиссия, нам не придётся с ними стреляться и драться, или отбиваться одной рукой из машины, пока в морду тычут ствол. Не нужно снова сидеть в машине по пути в лесопосадки или прятаться по дачам от братвы. Не придётся лезть на чердак, где могут снести голову, не нужно будет подкрадываться к складу, который охраняет боевик с автоматом. Ну и не нужно смотреть в глаза самому крутому бандиту города, который пришёл убивать.

Но бюрократы — это тоже не подарок.

Приехали они постепенно, не все разом. Главные из них — вот эти три человека, подписи которых необходимы для акта. Пожарный инспектор Андрей, который сразу же согласился попить чай, травя при этом шутки. Судя по опухшему лицу, он запойный. Мне сразу вспомнился Михалыч, весёлый главный инженер с комбината, тот тоже постоянно рассказывал анекдоты, про новых русских.

Хмурый пожилой сотрудник разрешительной службы, капитан Пляскин, постоянно поглядывал на комнату отдыха, где стояли бутылки. Тоже любитель выпить. И ещё был высокий тощий мужик с грустно повисшими усами, Капитан Смирнов из вневедомственной охраны, который так смотрел, будто искал недочёты уже снаружи.

Жаль, что тот, прежний, Андрей Валерьевич, не пришёл. Но он был алкаш, в прошлый раз напился и подписал нам всё, его к нам точно не отправят. С этим будет посложнее.

— Акт выполненных работ, — сразу промычал Смирнов и, получив папку, сразу начал её яростно листать

Пожарный осматривал пожарную сигналку, рассказывая анекдот про Ельцина.

— И бабка его увидела, сразу к нему бросилась: подайте, Христа ради, Борис Николаич. А Ельцин ей — как же я тебе, бабка, подам? У меня с собой ни ракетки, ни мячика… так, проводку убрали, молодцы, а теперь тащите бумаги… Ну-ка, ну-ка, — он встал на корточки рядом с огнетушителем и поправил очки. — Какая там дата стоит… всё, вижу, ложная тревога. Показалось, девяносто первый год, ха-ха!

Пляскин из лицензионно-разрешительной системы для приличия подёргал шкафы, убедился, что оторвать невозможно, потом уселся у меня в кабинете, изучая наши лицензии частной охраны.

А вот инспектор из ОВО прополз чуть ли не каждый квадратный сантиметр подвала. Простучал стены, подёргал каждую решётку, потопал по полу, проверил ещё советский плакат со схемой ПМ и приёмами стрельбы из него.

Полистал лицензии, внимательно осмотрел стенд, описи, образцы оттисков печати, ещё пустые инвентарные списки и списки закрепления оружия, копии приказов для назначения ответственных и о проведении инвентаризации и сверки, всё за моей подписью.

Проверил короткий список сотрудников, которые будут иметь доступ к оружию (все, кроме бухгалтера), наши корочки. В самой оружейке стучал по шкафам, попытался отодрать их с силой, но не вышло. Ещё отбил кулак о прут, заодно и проверил йод и пластырь в аптечке.

— Так, по правилам требуется подключить сигнализацию! — заявил инспектор.

— Верно, — сказал я. — Всё готово, в лучшем виде. У нас же работает один из немногих технарей города. И у вас иногда отмечается.

— Тогда покажите мне акт проведения скрытых работ! — он помрачнел.

Подписанный другим инспектором акт был у меня под рукой. Смирнов придвинул его так близко к глазам, что чуть не водил по нему носом. Но ничего криминального он не нашёл, хотя подпись, выведенную нетвёрдой рукой пьющего коллеги, он сравнил с другой, у себя в записной книжке.

— Где книга выдачи и приёма вооружения?

— Там же, где и всё остальное, — Женя показал на комнату хранения.

Инспектор не сдавался, пытался найти, до чего докопаться ещё.

А я сидел и вспоминал свою первую жизнь. Вот когда сидели до ночи, пытались выдать тепловоз с ремонта, приёмщик психовал, кричал, что в гробу он видел нашу ночную выдачу, только добавлял маты, и уходил домой.

Потом я ехал к нему уже ночью, договаривались, привозил в депо, он снова поднимался на тепловоз, искал косяки после ремонта. Их всегда было полно на этих старых машинах, особенно когда не было запчастей, но по итогу злой приёмщик, когда не мог найти до чего больше докопаться, подписывал акт и машина уезжала.

А мы все потом весь день с опаской смотрели на телефон, ждали звонков от дежурного, когда он будет материться из-за того, что тепловоз возвращается в депо на межпоездной ремонт.

Но тут не тепловоз, узлов и агрегатов нет, а мелкие косяки устранялись на ходу. Не было ничего такого, до чего можно докопаться, запретить эксплуатацию комнаты или вообще отозвать лицензию.

Всё в норме.

Смирнов тяжко вздохнул и поставил закорючку на акте, ниже всех остальных членов комиссии.

— А теперь предлагаю пообедать, — я пригласил их наверх. — Стол накрытый.

Тут все оживились, кроме инспектора вневедомственной, который очень расстроился и почти не ел. Наверняка думал, что получит втык от начальства. Но не зря мы столько времени потратили вчера на дополнительные осмотры. Вечером даже вызывали Рудского, чтобы он тоже искал косяки. Он-то нашёл их, но мы уже поправили с утра.