Волк погибшей империи

Добрались и до него. Сначала мягко намекали. Потом начали душить проверками. Потом наехали всерьез. Пока дело касалось денег, Иван терпел. Меры определенные принял, но не более. Когда стали бить по связям и рушить бизнес, он все еще терпел, пытался решить вопрос мирно, но озлобился. Паре исполнителей срочно потребовался опытный хирург-стоматолог, а несколько особо настойчивых чинуш резко потеряли карьерные перспективы из-за выплеснувшегося в СМИ компромата. Но когда противник не успокоился и намеков не понял, когда он, не добравшись до самого Ивана, убил пару ребят из его личной команды, Зорин вышел на тропу войны всерьез. Что в итоге и привело его к тому, с чего началась эта сумасшедшая история. Иван огнем и мечом прошелся по всей цепочке рейдеров. Сопричастных, но косвенных виновников надолго отправил на больничную койку. Если денег хватит, когда-нибудь выйдут. А вот непосредственных исполнителей и тем более заказчиков глушил конкретно. В смысле окончательно. Цепочка оказалась длинной. Аж до вице-премьера дотянулась. И что этому жирному борову с его миллиардами так бизнес Зорина понравился или понадобился, он так и не понял. Вице, уже бывший, Ивану на этот вопрос внятно ответить не смог. Хотя он очень хорошо спрашивал, пока истекающая страхом и потом мразь говорить еще была в состоянии. Ну да бог с ним, боровом, или кому он там продался. Достал его, короче, Иван. Хоть и трудно пришлось. Уже где-то на середине вендетты, до сволочи видимо дошло, чем пахнет. И он устроил на Зорина встречную охоту. А поскольку статус позволял, то охотилась за Иваном Система. Та, которая это делать умеет. Даже разгромленная в Перестройку Система оставалась мощнейшей конторой, реальную силу которой представляют себе немногие. И возможностей у нее многократно больше, чем у любого частника. Потому на этого вице Иван вышел, когда он чуть ли не в осаде засел на своей фазенде под прикрытием настоящих профи из бывших. Так что хоть и жалко мужиков, но идти пришлось на пролом. Время поджимало. Да и хвост за Зориным шел уже недалече. Это только в детективах или боевиках одиночка может государство бесконечно на пальце вертеть, лихо скрываясь. Фиг вам. В тайге Иван возможно бы и отсиделся. И за кордон бы ушел. Но долг бы на нем повис. Причем, самый противный, перед самим собой. Кто его знает, что там дальше с этим вице случится. Эта сволочь за один год вреда стране приносила больше, чем Иван по его разумению мог бы пользы за всю жизнь. Вот и решил, что размен в его пользу в любом случае. И кончить его Иван был обязан лично. Правила у сироты такие. Таким вырастили. Уже говорил. Вот и рискнул.

Ну а теперь что уж. Наступала пора прощаться с миром. Долго Ивану в этом лесочке не просидеть, скоро подойдут. А бегать раны уже не позволяют. И ведь нисколечко не жалеет. Все правильно сделал, как в той рекламе. На глаза накатила темнота. Дальше Иван ничего не запомнил. Потеряв сознание от выстрела станнера бесшумно подобравшегося пиратского бота, он уже не слышал, как невдалеке агрессивный и сочащийся злым азартом лай преследующих Ивана псов, ведомых спецкомандой охотников, сменился неуверенным пугливым повизгиванием. Не видел как его тело, подхваченное транспортным лучом, быстро взлетело с пожухлой листвы и за секунды скрылось в открывшемся зеве челнока.

*****

- Идея! В смысле и где я нахожусь? Меня что, не грохнули? Не мог я сдаться. Самоубийство это, конечно, не мое. Но заставить преследователей себя убить должен был в любом состоянии. Сознание Ивана вернулось, но мысли еще бежали вяло, как на излете марафона. Доводилось бегать и такое, знаете ли. Так вот там последние километры, когда финиш уже маячит, самые трудные. Это все фигня про второе, третье и пятое дыхание. Пока просто бежишь, сосредоточившись на процессе, ты как машина. А как цель увидел,так обязательно момент слабины бывает, концентрация невольно спадает. И усталость бьет по мозгам как хорошая затрещина. В этот момент самое главное снова взять себя в руки и довести дело до конца. О, пока про бег вспоминал, мысли поживее зашевелились, появилась способность осмотреться.

Темно. Иван лежал на чем-то мягком. Вокруг непонятная желеобразная субстанция, это явственно ощущалось под пальцами. Но дышать не мешает, уже хорошо. Сверху какая-то жесткая крышка. Если это гроб, то странный. И состояние под стать. Легкость и ничего не болит. А раны куда делись?

- Приветствую Вас, разумный, - понять источник голоса не удалось, но раздавался откуда-то извне “гроба”. И непонятный какой-то голос. Неживой. Ни одной эмоции в нем не присутствует. Хотя по-русски чешет ровно.

- Я взял на себя смелость скопировать из Вашего мозга знания языка, чтобы мы могли общаться. Сейчас капсула откроется, Вы вылезете, и мы сможем поговорить. Одежда находится справа от капсулы.