Волк равнин. Повелители стрел

Ночью ему нужно было подняться на городскую стену, рассказать обо всем, что узнал. Он решил, что успеет встретиться с шаманом. Любой пустяк может принести пользу. Ведь он пока ничего не добился, а голод в Яньцзине с каждым днем все тяжелее.

Глава 30

На памяти Чингиса еще не бывало такого спокойного лета. Хан даже назвал бы его мирным, если бы не город, очертания которого смутно вырисовывались вдали. Хан пытался восстановить силы, но ему мешал надсадный кашель, усиливавшийся по мере приближения холодов. Кокэчу зачастил в ханскую юрту, приносил снадобья из меда и трав, такие горькие, что Чингис глотал их с трудом. Лекарство давало лишь временное облегчение, и Чингис сильно похудел, под бледной кожей хана просвечивали кости.

Всю осень и зиму Яньцзин стоял перед монголами непоколебимой твердыней, словно насмехаясь над Чингисом. Прошел почти год с тех пор, как монголы выиграли сражение у перевала Барсучья Пасть. Порой Чингис был готов отдать что угодно, лишь бы вернуться домой и набраться сил среди чистых рек и гор.

Чингис, вялый от вынужденного безделья, отдыхал в главной юрте и едва поднял взгляд, когда в дверях показался Хачиун. Увидев лицо брата, хан с трудом встал.

– Тебя как будто распирает от новостей, Хачиун. Что-то очень важное?

– Думаю, да, – ответил брат. – Дозорные на юге заметили, что сюда движется войско, похоже, на подмогу императору. Примерно пятьдесят тысяч воинов. Они гонят огромное стадо превосходного скота.

– Значит, Хасар цзиньцев не увидел, – сказал Чингис, заметно повеселев. – Или они пришли с другой стороны.

Братья знали, что войска легко могут разминуться, пройдя соседними долинами. Огромная страна цзиньцев пробуждала яркие мечты, особенно у тех, кто вынужден был оставаться на одном месте дольше, чем привык.

Хачиун смотрел на оживившегося брата и радовался. Яд попал в кровь Чингиса, ослабил его, и все это видели. Чингис хотел что-то сказать, но зашелся кашлем и вцепился в шест посредине юрты. Лицо хана покраснело.

– Цзиньцы пойдут на все, лишь бы попасть в город, – заметил Хачиун под надрывный кашель брата. – Может, мы зря отправили в поход половину войска?

Чингис молча покачал головой и вдохнул наконец без помехи. Подошел к двери, выплюнул сгусток слизи, поморщился, прочищая горло.

– Смотри, – произнес он хрипло, взяв цзиньский арбалет, из тех, что достались монголам после битвы у перевала Барсучья Пасть. Бросил взгляд на соломенную мишень примерно за четыреста шагов от юрты. Каждый день Чингис подолгу стрелял в цель, чтобы обрести былую силу. Устройство цзиньского оружия восхищало хана. Он прицелился, нажал на спусковой крючок, украшенный резьбой, и черная стрела со свистом рассекла воздух. Она упала на землю, не долетев до мишени, и Хачиун улыбнулся – понял, что имел в виду брат. Без единого слова он взял один из Чингисовых луков, выбрал стрелу, натянул тетиву до уха и попал точно в яблочко.

Кровь отхлынула от лица Чингиса. Он кивнул брату:

– Запасы провианта не дадут цзиньцам ускорить ход. Возьми своих воинов, скачи навстречу. Обстреляйте цзиньцев со всех сторон, только не подъезжайте слишком близко. Обескровь цзиньское войско, а когда оно подойдет сюда, я с ним покончу.

Хачиун галопом поскакал через улус, но соплеменники уже знали о цзиньском войске от дозорных. Воины собрались в считаные минуты: всего-то нужно было схватить со стены юрты оружие и добежать до коня.

Командиры расставляли своих людей по местам, подчиняясь приказам Хачиуна. Новый боевой порядок был еще довольно примитивен, однако уже прослеживалась четкая организация: войско делилось на группы по десять человек. Сейчас они собирались вокруг командиров, слушали указания. Кое-кому из воинов пришлось вернуться в юрты и взять еще по колчану с пятью десятками стрелами, а потом спешить к остальным. Десятитысячное войско строилось огромным квадратом. Хачиун лично проверил последние шеренги, объехал вокруг колонны. За ним развевалось длинное военное знамя из золотистого шелка.

Темник еще раз выслушал дозорных, увидевших цзиньское войско, отдал трепещущий флаг знаменосцу, мальчишке лет двенадцати. Окинул взглядом строящиеся ряды и удовлетворенно кивнул. У каждого воина за плечами виднелись по два тяжелых колчана. Еду монголы брать не стали – стычка обещала быть короткой, – взяли только луки и мечи, которые хлопали всадников по бедрам, а лошадей – по крупам.

– Если мы пропустим цзиньцев в город, придется ждать еще целый год, – крикнул Хачиун. – Остановите войско, а когда хан возьмет свою долю, забирайте цзиньских лошадей и оружие.

Те, кто услышал его слова, ответили одобрительным ревом. Хачиун резко махнул правой рукой, и войско выступило. Монголы ехали ровными рядами – сказались месяцы муштры на равнине перед осажденным городом. Командиры по привычке выкрикивали приказы, хотя строй был безукоризненный. Кочевники наконец научились держать в узде ненасытную жажду войны, даже несмотря на столь долгое ожидание.