Волна безумия

Алексей Арнольдович Кревенко, по прозвищу Капитан, сидел за столом на маленькой кухне конспиративной квартиры и нетерпеливо посматривал на часы. Он ожидал своих сотрудников, которые должны были появиться здесь уже час назад, и сильно злился. Собственно, Капитан – было его не прозвищем, а званием, с которым он уволился из конторы много лет назад. Хотя, можно сказать, что просто сменил хозяина, ушел из государственной организации в частную. И остался, по сути, тем же цепным псом. Этим он занимался всю жизнь и ничего другого попросту не умел. Пройдя путь в семнадцать лет и дослужившись всего лишь до капитана, Алексей Арнольдович не питал иллюзий по поводу патриотизма, долга, чести мундира и тому подобной ерунды.

Служба государству не была легкой, тем более на смене эпох, периода развала империи, хаоса, наступившего позднее, под крики о счастливом будущем и обещаний построить идеальное общество с лучшим уровнем жизни. Много чего пришлось повидать, попробовать, почувствовать на своей шкуре. Афганистан, Ангола, Таджикистан, Чечня, Косово. Все тяготы и лишения, мать их, кровь, грязь, смерть, предательство, боль, страх…

А ради чего все? Ради страны? Какой страны? Страна, которой он когда-то присягал рухнула так давно, что казалось, это было в прошлой жизни. И Капитан со временем понял, что служить надо только самому себе. Только он сам сможет о себе позаботиться, обеспечить и не дать пропасть. Эта мысль поначалу была из тех, которые отбрасываешь, как недееспособную. Но она все равно возвращается, крепнет, усиливается, и вот, она уже захватывает все сознание и становится смыслом жизни. И Кревенко начал раскручивать свою тему, как ему тогда казалось, беспроигрышную и почти безвредную. Глядя, как остальные проворачивают свои нехитрые махинации и не карабкаются по служебной лестнице, а просто поднимаются на лифте, он был почти уверен, что и у него все выгорит.

А потом был крах. Крах всему, надеждам, мечтам, желаниям, карьере и безбедной жизни. Алексей Арнольдович был хорошим исполнителем, но вот разыграть свою партию так и не смог. Выносить сор из избы контора не стала бы, и пропасть бы капитану Кревенко без вести, однако опекунство над ним взял один новоиспеченный генерал, Юрий Дмитриевич Павлов. Уволиться, правда, все равно пришлось, но страданий по утраченной карьере Капитан не испытывал.

Кревенко поднялся со стула и снова начал мерить шагами квартиру. Ну, где эти два дятла? Когда все дело только начиналось, Павлов озадачил его двумя досье, которые, якобы, собрал сам. Это были парни, предназначенные для самой грязной работы. Не брезгливые, молчаливые и сообразительные в меру, но они всего лишь были разменной монетой в намечавшейся игре. И было просто чудо, что за все три года их не пришлось «списывать», как засветившихся, накосячивших, или зарвавшихся. Завербовать их Капитану труда не составило. Два не обремененных интеллектом индивида, безработных и без каких-либо перспектив в жизни, они легко пошли на контакт. В саму цель акции Капитан их не посвящал, так как был уверен, что они не доживут до нее. Параллельно работе он подбирал новых кандидатов на их роли, но они так и не пригодились. «Отморозки», как мысленно он прозвал помощников, пока ни разу не засветились и всю работу выполняли вовремя. Да и честно говоря, эксцессов за три года было не много, в основном, технического характера, чем занимались другие люди. С чисто силовой точки зрения было всего четыре случая необходимого вмешательства.

О самой акции Капитану думать совершенно не хотелось. Со слов генерала, после перехода ее в заключительную стадию, не требующую наблюдения, из Москвы нужно будет не просто бежать, а спасаться. Алексей Арнольдович только морщился, до того ему надоели эти намеки будущих ужасов. Если надо, он покинет Москву пешком, никем не замеченный и не пойманный. Генерал же с упоением и деланным апломбом причитал о том, что случится вскоре. Как бабка базарная!

Меряя шагами комнату в ожидании, он все-таки провалился в воспоминания. Тогда, три года назад, в этой самой квартире собрались четыре человека. Только они были посвящены в суть дела. Павлов, Кревенко и еще два каких-то мутных хрена. Один из них оказался профессором физики. Алекс Новак, поляк по национальности, но по-русски чесал без акцента. Он отвечал за техническую сторону операции. Его помощник, Аркадий Игнатьев, присутствовал в качестве фотографии, которую генерал с Капитаном внимательно изучили. Вообще, людей, используемых в темную, решено было не знакомить друг с другом. Разве что в крайнем случае.

Техническая сторона вопроса не обсуждалась. Видимо, она была обговорена заранее, более узким кругом лиц. Кревенко было все равно, он бы и не стал вникать не в свою часть дела, тем более в науку. Больше всего его интересовал размер оплаты. Когда речь дошла и до него и была названа цифра, Капитан потерял дар речи. Опомнился он, только когда три пары глаз внимательно уставились на него в ожидании ответа. Денег на свою задумку заказчик явно не жалел.