Вольная Русь. Гетман из будущего

«Это же надо было один в один повторить промах подготовления эскадры Рожественского! Из-за опасности взрыва снаряда в стволе сделали взрыватели тугими. На испытаниях не взрывалось менее десяти процентов, а в бою больше половины стукнули по вражеским бортам почти безобидными болванками».

– Больше такого со снарядами не случится, доработали мы их уже. Промашка из-за спешки случилась. А с калибром… ты же помнишь, сколько над нарезанием шестифунтовок возились! – в голосе попаданца звучало нескрываемое расстройство. – Беда в том, что не очень долго стволы нарезку держат, да не поставишь их на борта галер, слишком тяжелы. Зато пукалки, – в голосе прорезалась еще и обида, – дают возможность вести огонь из-за пределов достижимости голландских пушек. Будь в Мраморном море наши шхуны и шебеки… а, кстати, почему их там не было?

– Привезли они казаков для занятия крепостей и припасы для табора под Царьградом и назад отбыли. А тут, как назло, ветер переменился на южный. В Босфор при нем и на каторге не всегда сунешься, гиблое место. Да не дуйся ты на меня! Признаю, издаля палить из трехфунтовок сподручно. Стреляют в десять раз чаще, чем голландские пушки, а про попадания и говорить нечего. В нас за все время перестрелки всего два раза угодили, правда, каторга чуть не утонула и от одного ядра, а мы, пожалуй, больше сотни раз им влепили. Думаю, если бы у нас поболе снарядов имелось, если не половина, то треть их до Золотого Рога не доплыла б. Все трофеи в серьезном ремонте нуждаются, некоторые сразу после захвата на мель сажать пришлось, иначе достались бы они морскому царю.

– Так и я ж об этом! – Аркадий опять от души лупанул кулаком по собственной же ладони. – Сам знаю, что трехфунтовки не годятся для морских битв, только и каторги-то для них не подходят. Будет у нас большой флот с подходящими для него пушками. А пока, увы, – развел руки. – Что можем, то и делаем. Рассказывай дальше.

– Так… эээ… Ну, постреляли мы в друг дружку, постреляли, на север идучи. Они все мажут и мажут, а мы, хоть и попадаем, остановить их не можем. Правда, один их корабль взорвался, видно, в пороховую комору [20] ему угодили.

А другой вдруг сильно загорелся, думаю, бахнул на палубе бочонок пороха. Людишек с этих кораблей голландцы подобрали, кто жив остался и не утонул сразу, и дальше поплыли. Ну, и у нас из строя две каторги вышли. Одну на плаву только сделанная по твоей подсказке заплата спасла, другой ядро мачту сшибло, однако дерьмовые корабли османы делали, от чего течь образовалась. Тут у нас снаряды закончились.

– Да нет, не только османские, других стран галеры тоже для боя с крупными кораблями непригодны, хотя дерево, да, османы часто сырое использовали. Неужели голландцев такие частые попадания в их корабли не испугали?

– В горячке-то боя? Нет, они не трусы, да и не успели сообразить, что снаряды хоть и маленькие, а вред кораблям серьезный наносят.

– И тогда Трясило пустил в дело ракетные каторги?

– Ага. У нас их пять штук было, с пуском вперед, поэтому они на врагов повернулись и пошли, разгоняясь, прямо на них.

– Эх, надо было ему скомандовать общую атаку, чтоб голландцы не могли выцеливать ракетные корабли.

– Не-е, Тарас не дурак. Как увидел, что с каторгой одно голландское ядро может сделать, сразу передумал так делать – иначе мы могли с десяток кораблей потерять.

Сдвинув свой брыль на лоб, Аркадий почесал затылок.

– Вот об этом я и не подумал. Так на то он и Трясило [21]

.

– Тебя-то он с уважением не раз при мне поминал. Да… хм… значит, рванули ракетные каторги прямо на их строй, чтоб поближе подойти, сам знаешь, какая у них точность издали.

Москаль-чародей, производитель ракет, молча кивнул. Это-то он лучше всех в мире знал. Его изделия прекрасно подходили для стрельбы по городу или большому лагерю, по скоплению зимующих кораблей, но попасть в корабль семнадцатого века на ходу ими, не рассчитывая на случай, можно было только с небольшого расстояния. Слушая рассказ, он вдруг как бы увидел произошедшее.