Вольно дворняге на звезды выть (СИ)

Хэ Тянь поворачивается к щёлкнувшему пальцами Йонгу и понимает, что тот какое-то время говорил с ним. Как оказалось. Видимо, недостаточно громко.

— Что?

— Ясно. Понятно. — Йонг морщит лоб. Бросает быстрый взгляд за плечо Хэ Тяня, куда ушёл Рыжий, затем снова возвращается к его лицу. — Я… эм. Если честно, всё ещё не до конца разобрался…

Не удивительно, думает Хэ Тянь. Происходящую поебень не понял бы даже Эйнштейн.

— Не обращай внимания, — говорит он, по привычке закидывая руки на спинку лавочки, — лучше начинай придумывать кричалки к завтрашнему вечеру, раз тебя наконец-то сделали президентом клуба фанаток Майка Форда.

— Ты не пожалеешь, Хэ Тянь. Ты реально не пожалеешь. Это будет реально круто!

— Удачи на экономике, Великий Канал.

Йонг затыкается и шлёт ему сложный взгляд. Хэ Тянь неестественно широко улыбается в ответ.

Последний человек, которому он доверял, отпиздил Рыжего ногами по рёбрам и исчез вместе с его карманными деньгами — так бывает, когда тебе одиннадцать и ты ещё плохо шаришь, кто хороший парень, а кто — полное уёбище.

Полные уёбища в жизненном багаже Рыжего всегда вели счёт и уходили в значительный отрыв. Не очень мотивирующая статистика.

— Это не честно! — плакал одиннадцатилетний он, совсем ещё пиздюк, пока мать обрабатывала его пиздючьи синяки.

Она гладила его по волосам и говорила что-то о: «не все и не всегда бывают честны, милый».

И почему-то ни слова не упомянула о: чтобы найти человека, который тебе никогда не спиздит, не натянет в самый ответственный момент, нужно прожить в этом мире лет семнадцать, набить шишек, хлебнуть дерьмища и сломать пару костей. К этому Рыжий приходит самостоятельно.

Вообще-то, за семнадцать лет такого человека он так и не находит.

Даже Ли, каким бы подходящим он ни казался для Рыжего, иногда просто исчезал. Растворялся в своей семье и своих проблемах. Он умел просто отключать в мозгах тот отдел, который отвечает за дружбу и взаимопомощь. Он бы никогда не украл у Рыжего кошелек с карманными деньгами, но слепо на него полагаться было стрёмно. Вы бы не полагались на облако или на туман. Вы, чёрт возьми, должны понять, ведь у вас тоже есть «человек-идеальный-запасной-вариант», которому вы бы доверили тайну, но не доверили свою жизнь.

Например, Рыжий не доверил бы Хэ Тяню даже подержать свой поднос с обедом.

Рыжий не доверил бы Хэ Тяню ни один секрет, даже самый дебильный, типа привычки пережевывать апельсиновый сок — нужно быть мудаком, чтобы раскрывать врагу свои слабости. Рыжий не доверил бы Хэ Тяню ничего из того, что приходит в голову вот так, с ходу. Но Рыжий знает: если Хэ Тянь сказал, что присмотрит за Пейджи, пока Рыжий в Клетке, значит Пейджи на этот вечер в надёжных руках.

И Рыжему впервые за очень долгое время спокойно, когда он тащится домой, отпизженный здоровяком Трипом.

Да, по нему сегодня знатно приложились, и да, вечер откровенно не задался — он готов был продолжать, но скотина-Чжо остановил бой, потому что Трип явно был под чем-то: хреначил с такой силой, что от каждого удара желудок переворачивался и бился о глотку. Деньги, конечно, достались ему.

А Рыжему — только разбитый угол рта и грубо пересчитанные рёбра. Ещё, по ходу, ушиб колена, лёгкий вывих запястья и смачная ссадина на брови.

И ни одного сраного юаня, только сочувствующий взгляд Чжо.

Вечер откровенно хренов, но, по крайней мере, Рыжий не думает о том, что Пейджи забудет принять таблетки перед сном. Он не думает, что Пейджи откроет дверь каким-нибудь дебилам, которыми полнится их злачный район, которые за милую душу обчистят их дом. С Пейджи вообще ничего ужасного не случится.

И это спокойствие в расквашенной грудине неожиданно вызывает тонкий, прохладный укол страха. Потому что — к этому нельзя, к этому запрещено привыкать.

Потому что — полагаться нужно только на себя.

Потому что Хэ Тянь такой же, как и остальные — рано или поздно он пропадёт, растворится в своей семье или своих проблемах. Рано или поздно он, блядь, наконец-то исчезнет из мира Рыжего, и всё наконец-то вернётся на свои долбаные места.

И отвыкать от того, что ты больше не один, — это худшее, что может случиться с человеком. Это намного сложнее, чем может показаться.

Рыжий морщится.

Он поднимается по ступенькам медленно, потому что ушибленное колено реально болит. Он сжимает зубы, шумно дышит носом: парни, которые часто имеют дело с болью, знают один секрет. Боль можно продышать. Если сделать это правильно, станет немного легче. Один-два, вдох… один-два…

Дверь открывается прежде, чем Рыжий успевает стащить с плеча рюкзак и достать ключи. Свет из прихожей на секунду ослепляет, так что выражение лица Хэ Тяня видно не сразу.

Почему-то Рыжий уверен, что тот стискивает зубы и пробегает глазами по всему Рыжему: что-что, а этот взгляд (этот ебучий радиоактивный выжигающий рентген) он всегда чувствует безошибочно.

Бросает на ходу:

— Чё, цветы на мне проросли?

И привычно отодвигает Хэ Тяня плечом с дверного проёма, но правая нога подводит: колено выворачивает болью. Тело ведёт вбок.