Волны словно кенгуру

Отошёл Иваныч, помыл руки и опустил рукава. Достал бумажку долларовую и стукнул ею об стол.

- Это тебе за ребят! - Взял ещё пончик и хозяину протянул. - А это тебе от меня. Чтобы помнил, как русские работать умеют!

Проезжал мимо кукольник, посмотрел, улыбнулся и тоже за монету пончик попробовал. Подмигнул Иванычу и пошёл дальше, а ребята за ним. Поставил кукольник ширму, скрылся за нею, и через несколько минут наверху кукла заплясала. В тельняшке, рукава закатывает. Лепёшки месит, детям протягивает. А другая кукла в фартуке бегает, руками разводит. Иваныч даже головой закачал: вот тебе и спектакль!

Давно уже ушли мы из Сингапура, а спектакль, может, до сих пор сингапурским ребятам показывают. Если только, конечно, кукольник никуда не перебрался: не очень-то любят они задерживаться на месте.

НОВАЯ СИНГАПУРСКАЯ МАРКА

Сингапур на этот раз появился совсем быстро. Но разглядывать его особенно не пришлось. Да и не ради этого грузовые пароходы по океанам бегают. Главное - работа. Люди ждут.

Мы принимали в жарком трюме кукурузу - на Индию. Руки у меня стали ворсистыми, да и весь я тоже: пыль прилипала к телу, как железные опилки к магниту.

А выбрался из трюма, вымылся в душе и побежал к Валерию Ивановичу:

- В город сходим? Я хоть открытку сыну отправлю с сингапурской маркой. С какой-нибудь рыбой или танцовщицей. Интересно ведь человеку.

- А ты не торопись, - сказал "Чудеса ботаники". - По городу походим, посмотрим, и марку поинтересней выберешь.

- Да город-то я видел, - говорю. - И как в джонках ребят за поясок привязывают, и как на улицах толпы валяются. .. всё видел.

- С той поры времени много прошло, - сказал "Чудеса ботаники". Англичан-то выпроводили. Теперь здесь всё по-другому.

"Посмотрим", - думаю.

И только вышли, я удивился: в порту чистота! Пальмы такие, будто их сутки драили. Ни грязи, ни пыли. На новенькой спортплощадке возле новой школы мальчики в белоснежной форме бьют по волейбольному мячу.

Прошли ещё немного, попали на старую улицу, - рикши сидят, хибары кренятся, но по улице бодро шагают молоденькие краснощёкие девушки в форме регулировщиц, нам козыряют и улыбаются. Такого в Сингапуре ещё не было.

Впереди поднимаются новые зелёные, как морская вода, кварталы, а на площади среди пальм словно бы пулемёты трещат. Подошли мы поближе, а это у канала, где обычно рикши спали, рабочие взрывают отбойными молотками асфальт.

Валерий Иванович достал свой фотоминомёт, прицелился, а они улыбнулись и подняли вверх руки:

- Салют!

И мы тоже ответили:

- Салют рабочему классу!

- Ну как? - спросил меня Валерий Иванович. - Хорошо Сингапур переделывают?

- Хорошо! - говорю. - Только ведь строят всё больше для капиталистов, для чиновников...

А Валерий Иванович подумал и говорит:

- Ничего. Рабочие люди город построили, а когда-нибудь и всю жизнь здесь перестроят. Главное, есть рабочий народ, а не одни рикши и торгаши.

- Что верно, - говорю, - то верно.

Мы свернули к почте, выбрал я открытку с видом набережной, написал: "Привет из Сингапура", и посмотрел на марки. Вот пальмы, вот рыбы, вот танцовщица... И вдруг остановился. Хорошо, что не поторопились с письмом. Теперь знаю, какую марку наклеить. Эту, голубую, - с кораблями вдали, с новыми домами и с набережной, по которой идут рабочие люди.

ВАНИНЫ СУХАРИ

Последний раз мигнул нам сингапурский маяк, заклубились джунгли Суматры и быстро остались за горизонтом.

Я всё чаще выходил на палубу, смотрел, когда же появятся Андаманские острова, после которых можно поговорить с Москвой. Но островов всё не было, и только мираж городил на горизонте свои летучие замысловатые города...

Как-то я простоял на мостике допоздна, проголодался и заглянул к Ване в камбуз. Он всё ещё громыхал посудой.

Кок открыл электродуховку, достал оттуда противень и встряхнул на нём румяные сухари. Увидел меня и говорит:

- Ну, что там видно? Скоро ботики покупать будем и малайских мартышек?

Я даже руки опустил. Ну Ваня! О чём ни заговорит, только и слышишь: "Покупать да покупать!" Будто больше ни о чём не думает. Что за человек!

Хотел я его уже отругать, а Ваня протянул мне противень:

- Бери.

Я рассмеялся.

- Не обобрать бы!

- Куда там обобрать! - сказал Ваня и стал ссыпать сухари в большой бумажный кулёк. - Вон их у меня сколько!

В углу стояли три полнёхоньких мешка.

- Да зачем тебе столько? - удивился я.

Ваня посмотрел на меня сквозь толстые очки и сказал:

- Ещё неизвестно, куда завернём. Знаешь, какие есть места? Ой-ё-ёй! Выглянешь утром из камбуза, а за окном очередь. Люди чуть не голые стоят и тянут руки: "Дай, дай". Ночью зароются на берегу в песок (спать больше негде), а встанут - и опять к пароходу: "Дай, дай". Хоть руки и не все тянут, а глаза всё равно просят. Их и десятью мешками не накормишь!

Я взял сухарь и пошёл к себе.

"Нет, - думаю, - зря я собирался Ваню ругать. Тут вон, как посмотришь, люди все в золоте через своих шагают, копейки не подадут, руки не протянут. А Ваня плывёт через океаны и думает, как других - за океаном-то - хлебом накормить. Человек наш Ваня! Настоящий!"

МОЛОДЦЫ, РЕБЯТА!