Вольные упражнения

Самыми сложными в программе Тани были две диагонали акробатических элементов. Она расположила их в строгом соответствии с самыми динамичными взлётами аккордов музыки. Мелодия набирает темп, Таня начинает разбег. Аккорды увеличивают свою силу, Таня совершает рондат, фляк. Максимальный взрыв музыки, словно набежавшая на берег морская волна рассыпается миллионами брызг, и Таня взлетает над застывшим залом, совершая двойной пируэт. Спад мелодии — приземление в доскок на полусогнутые ноги.

Первая диагональ получилась идеально, даже привычная боль не заглушила сознание Тани. Теперь есть несколько секунд, чтобы дать себе небольшую передышку, и, пока мелодия стелется по земле, подобно утренней дымке, есть возможность совершить несколько медленных хореографических па. Можно даже присесть на пол, запрокинуть голову, лечь, выполнить стойку на руках, а затем совершить медленный кувырок назад.

Этого вполне хватает, чтобы дыхание восстановилось, мышцы вновь набрали силу, и вслед за ускоряющейся музыкой Таня может приступить к новой связке элементов.

Халиков до боли в суставах сжал кулаки.

— Таня, держись, ещё немножко осталось, — одними губами умоляюще шептал он, боясь даже на секунду отвести глаза в сторон у.

Фотограф, сидя прямо на полу, перезаряжал предательски быстро кончившуюся плёнку.

Выпускники, затаили дыхание и боялись пошевелиться. Никто не опустил голову, не отвернулся. Даже извечные Танины недоброжелатели Шитикова и Ерохина смотрели на неё в этот миг, как заворожённые.

Приближались финальные аккорды композиции. Вот музыка вновь начала свой разбег. Так в тихий погожий день вдруг врывается порыв свежего ветра, раскачивая стволы деревьев. Музыка ускоряется, вслед за нею, словно боясь опоздать хоть на миг, начинает разбег и Таня.

Вновь на зал начинает накатывать волна, сметая всё на своём пути. Таня совершает рондат, фляк. Новый взрыв аккорда. Музыка достигает своего апогея, и Таня совершает твист в группировке с шикарной амплитудой на потрясающей высоте.

Многие зрители не могли удержаться от восхищённых возгласов.

Точное попадание в аккорды. Спад музыки. Волна разбивается о прибрежные камни, Таня приземляется на согнутые ноги, почти как на чемпионате.

Боль пронзила всё её тело, подобно электрическому разряду, прокатилась от ног к голове и, свернувшись тугим комком, взорвалась в районе поясницы. Из горла Тани непроизвольно вырвался сдавленный стон. На какое-то мгновение даже потемнело в глазах. Ей показалось, что позвоночник не выдержал столь резкого приземления на деревянный пол. Хотя нет, выдержал. Иначе она не смогла бы удержаться на ногах.

Таня лишь изо всех сил стиснула зубы. Композиция ещё не закончена. Музыка идёт на спад, словно вода, которая постепенно исчезает, просачиваясь сквозь песок. Упражнения ещё выполнены не все. Более сотни глаз устремлены сейчас на неё. Надо завершить программу достойно, не показав своей слабости. Не здесь. Не сейчас.

Едва сдерживаясь от накатившейся боли, Таня всё же выполнила ряд финальных хореографических элементов и, совершив последний прыжок с великолепным разведением ног в продольный шпагат, замерла посреди зала в финальной стойке, закрыв глаза и тяжело дыша.

Музыка стихла.

На какое-то время в зале повисла необычайная тишина, нарушаемая лишь тихим поскрипыванием стульев где-то в задних рядах. Зрители боялись пошевелиться.

— Бра-а-во-о! — что было силы, закричал Халиков и сколь мог громко захлопал в ладоши.

Тотчас с разных сторон зала понеслись ещё аплодисменты. Они становились всё громче, активнее, набирая силу, словно разразившийся после зноя летний ливень. И вот весь зал уже стоя рукоплескал Тане. Загремели отодвинутые и поваленные стулья.

Немного отдышавшись, Таня открыла глаза. Боль всё ещё пульсировала в её пояснице, но уже не столь сильно, как в первые секунды после приземления. Постепенно возвращалось ощущение окружающего мира. Программа вольных упражнений была выполнена целиком без единого сбоя. Небольшие шероховатости своего выступления Таня ощущала, но они были известны только ей одной.

Как же она могла забыть в заключительной диагонали, что приземляться надо в низкий присед, а она опустилась на едва согнутые ноги, за что немедленно поплатилась резкой вспышкой боли. Сознание едва не ускользнуло. От новой травмы Таня, похоже, была на волосок. Ладно, обошлось. Позвоночник всё же выдержал эту нагрузку. Таня уверенно могла стоять, а это сейчас было главное.

Весь спортивный зал аплодировал Серебряковой. Конечно, это был не многотысячный стадион в Токио и не дворец спорта в Монреале, а всего лишь небольшой спортзал. Но личная победа Тани и искренние эмоции людей, которых она смогла покорить своим выступлением, были дороже всего в эту минуту. Они даже ощущались более явно здесь, где люди были всего лишь на расстоянии вытянутой руки, а не где-то вдалеке на трибунах за слепящим светом прожекторов, как это случалось на крупных первенствах. Таня сейчас могла различить лицо каждого человека в зале, прочитать его эмоцию, его чувство.