Вольные упражнения

— Дом Елены, — подтвердила Таня. — Как же не узнать. Помню я его, конечно.

— А говорят, она здесь больше не живёт, — выдал новость Пятиэтажный. — Вроде как в другой город переехала.

— Да сейчас! — не согласился Халиков. — Здесь она. Никуда не уезжала. Просто в другую школу ушла работать.

— А я слышал, что уехала, — не унимался Пятнов.

— Да говорю тебе, что здесь она! Если бы она собиралась уехать, то когда в гости нас приглашала, обязательно сказала бы об этом.

— Может, зайдём, узнаем, — предложил Пятиэтажный. — Вот она удивится-то! Если дома, конечно, окажется.

— Никуда мы заходить не будем! — остановила Таня спор ребят. — Ну, уехала она, не уехала — какая разница-то теперь? Всё равно преподавать в нашем классе она больше не будет.

— А помнишь, как мы в её подъезде Панова караулили, чтобы он к Елене пройти не смог? — вспомнил Халиков весенние приключения. — Тогда ещё ребята у тебя дома боевик смотрели. Помнишь, Тань?

— Конечно, помню.

У Тани с тем вечером были свои ассоциации. Именно тогда она призналась Алексею Панову в любви. Так несвоевременно и потому так неудачно всё вышло. А ведь это было её самое первое признание, и к Алексею она тогда действительно была неравнодушна. К одному-единственному парню из всего класса. Его жёсткая фраза «Ну и что» острым лезвием врезалась в память Тани, да так там и осталась. Её первое искреннее чувство и признание оказалось растоптанным.

— А ведь он тоже вслед за Еленой из нашей школы свалил, — обратился Халиков к Пятиэтажному. — Ты хоть в курсе?

— Да в курсе я, в курсе! — отмахнулся от него Пятнов. Он уже несколько минут напряженно вглядывался куда-то вперёд. По аллейке, параллельной дому Елены Михайловны, двигалась чья-то фигура.

— Ха! Нарочно не придумаешь! — неожиданно воскликнул Пятнов, указывая пальцем на идущую вдалеке фигуру. — Вспомнишь про идиота, он и появится! Это же Панов, разрази меня кирпич! Неужели к своей ненаглядной училке идёт?

Таня посмотрела в ту сторону, куда показывал Пятиэтажный. Фигурой, одиноко бредущей по аллее, и в самом деле оказался Алексей Панов. Сердце в груди Тани сжалось. Она не видела Панова с того самого рокового дня. Таню одолело смятение: она даже не знала, поздороваться с ним, когда он подойдёт ближе, или сделать вид, что не заметила.

Панов тем временем неторопливо приближался. Он нисколько не обращал внимания на их компанию и наверняка даже не догадывался, что за ним наблюдают. Он шёл, погружённый в свои мысли.

Свою роль в неоднозначность ситуации незамедлительно внёс Пятиэтажный:

— Ну, сейчас я с ним немного потолкую. Смотрите все и учитесь! — по интонации Шурика, ничего хорошего от него ожидать не следовало. — Халява, а ты подсобишь, если что. Понял?

Он быстрым шагом направился навстречу Панову.

— Шурик! Прекрати немедленно! — крикнула ему вслед Таня.

— Бесполезно, — ответил Халиков. — Пятиэтажный не упустит возможности надавать ему мандюлей. Он зуб на Панова с весны имеет.

Панов между тем заметил приближающегося к нему Пятиэтажного. Он остановился, но назад не повернул.

— Здорово, Пан! — Пятиэтажный подошёл к Панову вплотную. — Извини, что руки не подаю, помыть не успел!

— Чего тебе надо от меня? — отозвался Панов.

Таня схватилась за голову. Такого поворота событий она никак не ожидала.

— Шурик! Я приказываю тебе: не смей! — попыталась она крикнуть ещё раз.

— Тебя девушка зовёт, — Панов попытался пройти мимо, но Пятиэтажный оттолкнул его назад.

— Мы же с тобою ещё не поговорили. Куда ты спешишь?

— Мне не о чем с тобою разговаривать.

Пятиэтажный посмотрел по сторонам: нет ли кого поблизости, кто мог помешать бы их «беседе». Двор был пустынный. Редкие прохожие на другой стороне улицы не могли помешать.

— Один вопрос, Пан: куда ты решил из нашего класса вдруг свалить, а? Чем тебя наши ребята не устроили?

— А тебе не всё равно?

Пятиэтажный криво усмехнулся и потёр руки:

— Да я просто хочу понять: ты сам до этого допёр или тебя учителка твоя попросила?

Панов вновь попытался пройти дальше, но Пятиэтажный толкнул его. На этот раз значительно сильнее.

— Дай пройти! — огрызнулся Панов. Он попытался столкнуть Пятиэтажного с дорожки. Тот в свою очередь обеими руками вцепился Панову в футболку. Ткань затрещала. Наброшенный на плечи Алексея пиджачок полетел на землю.

— Ну, началось, — прошептал Халиков.

Таня повернулась к нему:

— А ты чего встал?! Разними их! Эти дураки сейчас покалечат друг друга!

— Да хрен с ними, пусть сами разбираются, — похоже, встревать в их «разговор» Халиков совсем не собирался. Ему самому было не слишком приятно, что всё вот так обернулось, но он предпочитал придерживаться правила: когда двое дерутся — третий не встревай.

Панов и Пятиэтажный тем временем уже основательно пихали друг друга локтями и таранили коленями.

— Федь! Я прошу тебя, разними их! На это же смотреть невозможно! — Таня умоляюще посмотрела на Халикова, — Пожалуйста!

— Эх! Была не была. Ради тебя, Тань… и в огонь, и в воду!

Халиков побежал к двум дерущимся ребятам. «Что же я творю?» — добавил он уже про себя.