Вольный Дон

– Возможно, я ошибаюсь, и время покажет, что прав именно ты, Кондрат. А сейчас мое слово – нет! – подытожил Некрасов.

Один голос против, а вот остальные участники совета отца поддержали, и на этом атаманский совет был окончен. Булавинцы разошлись, а батя, закурив трубочку, с наслаждением, выдохнул табачный дымок и, довольно посмотрев на меня, произнес:

– Как мы, все красиво сделали.

– Мое дело сторона, я только наблюдал, а совет ты провел.

– Не прибедняйся. Мы с тобой по каждому вопросу, особенно по округам, много спорили, и благодаря этому все в голове уложилось именно так, как нужно.

– Теперь назад не сдавать и совсем хорошо будет.

– Затея достойная, так что, хоть и не без сложностей, но дело пойдет. Поначалу казаки округам станут удивляться, а некоторые, как Игнат, даже возмутятся. Но пройдет лет пять и они привыкнут.

– Бать, вопрос можно?

– Конечно.

– А насчет того, чтобы меня на Кавказ представителем ревизора отправить, вы с Зерщиковым заранее все решили?

– Да. Переселенцы из Польши заканчиваются. Еще один обоз послезавтра прибудет, рассортируешь людей и освободишься. Вот я и решил после этого тебя к Илье Зерщикову пристроить, а он предложил вариант с Кавказом.

– Ясно, – я встал. – Пойду, наверное.

– Бывай, до завтра.

Выйдя из войсковой избы на майдан, я огляделся. Все как обычно, рядом с крыльцом пара моих ватажников стоит, и с ними вместе, вот сюрприз, князь Александр Бекович-Черкасский.

– О-о-о, поручик! – искренне обрадовался я русско-черкесскому князю. – Откуда ты?

– Из Москвы, – ответил он. – Только я теперь не поручик, а капитан.

– Гвардейский?

– Так точно!

– Поздравляю. Письмо привез?

– Да.

– Ну, пойдем ко мне домой, там и разберемся, что к чему.

В сопровождении верных ватажников мы двинулись по темным заснеженным улочкам Черкасска к моему логову. Бекович про письмо не вспоминал и, никуда не торопясь, делился московскими новостями. Значит, в послании Алексея Второго, который, наверняка, давал князю Александру некоторые устные инструкции, ничего серьезного и срочного нет. Следовательно, час возмездия церковникам еще не наступил.

Эпилог

Войско Донское. Черкасск. 07.03.1712.

Большой Круг Войска Донского прошел именно так, как и должен был пройти, то есть, по плану Кондрата и его товарищей. Все реформы и предложения булавинских атаманов и полковников, казаками, которые представляли свои станицы и городки, были приняты без всяких дополнительных условий и поправок. А все почему? Благодаря повышению материального благосостояния казаков, успехам атамана и его удачливости. Люди верили в своего лидера, а это такой фактор, что перешибить его слухами, сплетнями и сомнениями, трудно.

Вот если бы наоборот, тогда иное дело. У побед сотни друзей, а в неудачах всегда виновен один человек. Такова суть людей, любого общества, и казаки не исключение. Хоть атамана Каледина вспомнить. Как он писал в своей предсмертной записке: «Казачество идет за своими вождями до тех пор, пока вожди приносят ему лавры победы, а когда дело осложняется, то они видят в своем вожде не казака по духу и происхождению, а слабого проводителя своих интересов и отходят от него. Так случилось со мной и случится с Вами, если Вы не сумеете одолеть врага…» Печальные слова, грустные и злые, но правдивые. Ну, это не про нас. Пока у Кондрата и его соратников все получается, и казаки ему верят, а слово войскового атамана – закон.

Впрочем, возвращаюсь к Кругу. После обсуждения важных вопросов Войска, выступили посланцы бывшего молдавского господаря Дмитрия Кантемира, которые просили донцов вмешаться во внутренние дела Османской империи, и помочь их повелителю вернуть свой трон. Не бесплатно, конечно, и послы сулили Донскому Войску немалую выгоду. Однако казаки ответили отказом, ибо Турция на данный момент для нас вполне добрый сосед и торговый партнер, который казакам не по зубам. Ну и, кроме того, прижимистый господарь Молдавии не одну казацкую ватагу, которая у него служила, на деньги прокидал, так что веры ему не было.

На такой минорной ноте, Большой Круг был окончен, и меня с ватажниками завертели дела прежние и новые. Старые, то есть сортировку пленных ляхов, уладили быстро. А новые только предстояло разгрести и уже завтра мне снова придется покинуть родные места и отправиться в путь-дорогу. Вместе с племянником Ильи Григорьевича Зерщикова, моим ровесником Афанасием Щербиной, и тремя десятками казаков, я направлюсь в Дербент. Но это все будет только завтра, а сегодня, отправив жену в Булавинск и, собрав походные сумки, я сидел у окна своего кабинета, куда перетащил рабочий стол, и смотрел на двор, где Иван Черкас и князь Бекович-Черкасский затеяли между собой потешный бой. На душе какая-то тихая грусть и я размышляю о прошлом, настоящем и будущем. Как там, у Герцена книжка называлась, кажется, «Былое и Думы»? Вот и у меня примерно тоже самое. Накатила легкая хандра, и чтобы от нее избавиться, необходимо чем-то отвлечься, перебрать некоторые мыслишки и подвести общий итог своей жизни.