Вольный Дон

Алегико вынесли с поля и оказали необходимую медицинскую помощь, а мои односумы, не откладывая дела в долгий ящик, начали обирать молодых черкесов, и передавать их пограничникам, которые должны были отконвоировать пленников к Эльбузду. Кругом движение, беготня, тревожно всхрапывающие черкесские кони, которых предали хозяева, и хмурые взгляды незадачливых налетчиков. Неприглядная картина, при которой невольно вспомнились слова старой песни, которой в этом мире пока не было, а возможно, что ее никогда и не будет: «Есаул-есаул, что ж ты бросил коня…»

– Смага, – зову я Воейкова, который занимался тем, что, пересчитывал добычу.

– Что? – откликается односум.

– Верни воинам лошадей.

– Зачем!?

– Верни, говорю!

– Как скажешь. А что с вожаком делать?

– Пока к себе заберем, подлечим, а там пускай сам домой возвращается.

Прошло еще полчаса, и поле поединка опустело. Под конвоем пограничников, обрадованные моим благородством разоруженные «заблудившиеся» абадзехи отправились в сторону Эльбузда, где их примут кубанские казаки. А мои ватажники, собрав немногочисленные трофеи, ружья, кинжалы и шашки, повернули к переправе. Очередной день только начинается, на стройке будем к полудню, а там дел непочатый край. Скоро с небес потоками хлынут осенние дожди, и чтобы не встретить их под открытым небом, надо пахать без перерыва на отдых.

22

Войско Донское. Черкасск. 10.01.1711.

Гуляли знатно, так чтобы моя свадьба на долгие годы запомнилась. Своего рода пиар-акция, показывающая силу и достаток Булавинского семейства, которое может позволить себе провести масштабное праздничное мероприятие ни у кого не одалживаясь и ни к кому не обращаясь за помощью.

Раннее морозное утро нового одна тысяча семьсот одиннадцатого года. Весь майдан славного города Черкасска заполнен людьми и на него въезжает караван из четырнадцати расписных закрытых возков, который сопровождают празднично одетые конные ватажники из моего отряда. Из возков выходят казаки, одни из самых уважаемых в Войске, и гости: Илья Григорьевич Зерщиков, Аким Афанасьевич Булавин, полковник Иван Лоскут, знаменитый командарм Максим Кумшацкий, Семен Семеныч Толстопятов и, как говорилось в молодые годы Богданова, иные официальные лица.

Все действо заранее отрепетировано и проходит без сучка и задоринки. Лоскутовцы, которые занимались обеспечением безопасности мероприятия, аккуратно расчистили проход к войсковой избе, на крыльце которой находился батя и, из самого нарядного возка, появились мы с Аленой. Идем рука об руку, справа и слева, чуть позади нас видоки (свидетели), а за ними гости. Подходим к крыльцу, в пояс кланяемся всему честному народу, затем Кондрату, и я обращаюсь к нему не как к отцу, а как к войсковому атаману:

– Здрав будь, атаман Войска Донского Кондрат Афанасьевич. Вот невеста моя, именем Алена Захарова, дочь знатного волжского купца. Хочу на ней старым обрядом жениться.

Кондрат приосанился, оглядел народ на площади, затем посмотрел на Алену, которая в соболиной шубке и цветастом платке, выглядела диво как хорошо, и ответил:

– Что же, ты, Никифор, казак истинный, про то все Войско знает. Женись, как предки женились, а мы все, казаки города Черкасска и его гости, будем вашими свидетелями. Верно гутарю, казаки!?

Горожане поддерживают атамана:

– Да!

– Правильно!

– Так и должно быть!

После этих слов, дождавшись тишины, я поворачиваюсь к Алене и говорю:

– Алена! Будь мне женой доброй и верной, а я тебя всю жизнь свою холить и лелеять стану, ибо ты моя вторая половина и без тебя мне белый свет не мил.

– И ты, Никифор, – вторит мне Алена, – будь моим мужем, а я предамся тебе телом и душой, и стану тебе женой верной.

Народ все подмечает и вслушивается в нашу речь, и за нами к атаману выходят видоки, в нашем случае Иван Черкас и тетка невесты Марья Толстопятова. Мой свидетель выступает с короткой и емкой речью. Он рассказывает о моих подвигах, расхваливает меня как породистого коня на торге и, помимо этого, дает наказ Алене любить своего мужа. За ним начинается речь Марьи, которая удостоверяет невинность невесты, ее добрый нрав и прочие достоинства, и дает наказы мне.

На этом почти все. Снова мы кланяемся Кондрату в пояс и он, подняв над головой символ своей власти, атаманскую булаву, объявляет:

– Отныне вы муж и жена! Целуйтесь! – Под радостные крики людей, мы целуемся, и атаман заканчивает церемонию: – А теперь, гуляем!