Вольный Флот - Старшина Тарасов против сил зла

Почти упав на Зигатуллина, он принялся бить кастетом, подлетая вместе с ним после каждого удара, пока не вырубился.

***

Очунувшись Старшина попытался встать, но резкая боль заставила его плюхнутся обратно. Вокруг была кромешная темень. Нащупав в кармане спички, Тарасов зажег одну, прикурил от неё сигарету и, привалившись спиной к стене, огляделся. Упырь валялся рядом, превратившись в то чем и должен был быть — полуистлевший труп. Еще, пока спичка догорала, Старшина успел увидеть валявшуюся у вентлаза сумку и фонарь. Батарейка села, но, он, наученный опытом, всегда носил запасную. Докурив и добравшись до фонаря Тарасов включил его и огляделся. Ящики… На ящиках упырь лежал не спроста. По ним и вокруг были разбросаны деньги. Куча не деноминированных рублей. Почему их тут бросили? Из слов Зигаттулина выходит, что его грохнул Юсупов-старший, в отместку за убийство сыновей. Старик не знал про тайник? Или это не все деньги, а только доля Зигаттулина? Не зря же старый урка говорил, что тот свое не отдаст? Оставил мертвецу его, опасаясь, что тот и правда может явится за ним и из могилы? Это объясняет, на какие шиши он пьянствовал все это время со своей шоблой.

Пол убежища был выстлан гнилыми досками. Выломав одну наугад, Тарасов посветил под настил и обнаружил тщательно завернутый в клеёнку пакет. Внутри лежала милицейская форма, полосатый жезл и АКСУ с запасным рожком. Реквизит чтобы тормозить фуры… Дома такое держать опасно: нагрянут с обыском — не отмажешься, вот и хранили тут.

Достав из сумки баклаги, Старшина сложил туда форму, жезл и автомат. Деньги, которые нашел, собрал и рассовал по карманам. Сумку, если что, придется скидывать, так что все яйца в одну корзину класть не стоит. Обрез он тщательно протер от отпечатков и кинул на пол рядом с телом. Потом нашел окурок и выброшенную батарейку и спрятал в карман. Облив тело и все вокруг горючим, Тарасов, сидя в лазе поджег, смоченную в смеси тряпку, и, убедившись, что все надежно занялось, выбрался наверх.

Снаружи уже стемнело, но столб дыма все равно мог привлечь внимание, так что, матюгаясь сквозь зубы и сгибаясь от боли в три погибели Старшина не останавливаясь бегом добежал до леса где залег и, пряча огонек, выкурил еще сигарету, чтобы прийти в себя. После чего, пошатываясь, побрел в сторону части.

Оружие, которое могло быть «засвечено» в куче эпизодов, нести домой было опасно, так что он решил припрятать его в лесу. Ведущая к части бетонка… Если подкопаться под плиту, то получится хороший тайник. Кинув сумку на землю, Тарасов взял так и не пригодившийся кол и начал копать. Свет фар заставил его застыть, словно перебегавшего дорогу зайца, и тупо смотреть в лицо приближающейся неизбежности. «Волга»… Еп твою мать — а так хорошо все шло…

— Товарищ прапорщик… — фары потухли, и Старшина увидел, что это комбатовская серая «ноль вторая», — А я вас обыскался…

— Да я, товарищ подполковник, прогуляться ходил… Очень говорят, полезно при травмах.

— И как? Удачно?

Комбат скептически оглядел Тарасова, покрытого грязью, паутиной и чем-то вонючим, потом открыл багажник и, достав оттуда комплект старого камуфляжа, кинул Старшине, после чего сел на плиты рядом закурив и молча дожидаясь когда тот переоденется.

— Я, Василий Иванович, когда просил решить все без милиции, как мне казалось, довольно ясно намекнул, что не это имел ввиду.

— Виноват.

— Виноватых бьют… Что там с этим уголовником? Вопрос закрыт?

— Ну, надеюсь, да…

— И что там случилось?

— Ну, если верить местным слухам, он убил своих подельников. А их отец завалил его.

— Как?

— Из обреза. Старик — матерый уркаган. За ним не заржавеет.

— И сжег чтобы следы скрыть? — Комбат кивнул на поднимающийся на фоне ночного неба дым, — Да, месть — дело такое…

Встав он подошел к сумке и заглянул внутрь.

— Точно из обреза?

— Да. Он его на месте преступления оставил. Предварительно почистив от пальчиков, но, если в пулегильзотеке оружие есть, это не поможет.

— А это чье?

— Понятия не имею. Уголовник этот, с подельниками, грабежами дальнобоев промышлял. Может их?

— Думаете? Ну все равно не стоит это тут так оставлять. Найдет еще кто… Заройте тряпье, а об этом я позабочусь…

Взяв сумку, Комбат убрал её в багажник машины.

— Вас подвезти?

— Да не — сам дойду… — отмахнулся Тарасов и охнув согнулся.

— Садитесь… Рано вам еще гулять с вашими ребрами.

***

Неделя больничного пролетела быстро. Катюхин, бегавший к Марине как на работу, бодро доложил, что его никто больше не преследует.

— На… Она те супчик передала. Чтоб выздоравливал… — Ротный сунул Тарасову банку и ревниво покосился на него, — Она тя, блин, лучше чем меня подчует!

— Ну, это легко объяснимо… Ты-то кабан здоровый, а я… — втянув щеки, Старшина провел по ним пальцами, — Я вон какой тощой… А у женщин у всех рефлекс: худое — кормить. К тому же я не зря вперед тебя к ней тогда успел…

— В смысле?