Вольный Флот - Старшина Тарасов против сил зла

— Я эту «Волгу» в селе видел. У цыган. Собственно, после этого ребус и сложился. «Волга», цыгане, наркота. Видать ихний клиент. «Вставился» и убежал не заплатив. Они за ним. Наркот, наверняка, поэтому на нас и кинулся, что за них принял. Цыгане, ясное дело, как стрельбу услышали, «исчезли». Нахер им такие проблемы?

— А как они, на машине, мимо вышек проехали?

— Спать нехер в карауле. А то, в следующий раз, они не мимо проедут, а строго по вашу душу. Времена сейчас смутные, оружие в цене. Башку свернут и все… Ладно — курение опасно для вашего здоровья. Минздрав уже задолбался предупреждать! А труд на свежем воздухе — строго наоборот. Лопаты в зубы и вперед! Следующий перекур — когда до того угла дойдете. Я не собираюсь тут с вами до отбоя торчать!

Довольный тем, как удалось опасную тему свернуть с мистики, на цыган и наркоманов, Тарасов повелительно махнул в сторону снежных завалов.

***

В армии есть две главных проблемы: «Дохера работы, и нехер делать». Вот и сейчас, с криком: «Банный день, белье принимать, сдавать, считать…», отпинавшись от всех задач, которые пыталось повесить на него командование, Тарасов в свою очередь, скинул эту работу на Бухарметова и Парамонова, на почве общей тайны ставших доверенными лицами, и понял, что ему совершенно нечем заняться. Сперва он, засев в комнате отдыха, по старой памяти называемой «Ленинской», читал книгу про мифических существ разных культур, но там было много непонятных слов, от которых болела голова, так что, отложив её в сторону, Старшина принялся искать, чем еще себя развлечь.

Снаружи тихо скрипнула дверь — еще какой-то счастливчик, сумевший избежать работ, пытался зашарится в расположенни роты, но дневальный прошипел: «Урфин в «Ленке»!», и проебщик, хлопнув дверью, застучал кирзачами по лестнице. «Урфин» значит? Тарасов не зря размышлял над темой армейских прозвищ. Он прекрасно понимал, что и его не минет чаша сия, а с «Тарасовым» или «Тарасом», ничего кроме производных от слова «Пидорас» толком не рифмуется. И надеяться, что кто-то будет столь начитан, что протянет ниточку к Гоголю, не приходилось.

Поэтому, несмотря на всю непредсказуемость армейского злословия, Старшина даже пытался подавать идеи, благо имя-отчество «Василий Иванович», вкупе с фразами вида: «Чапай думать будет», позволяли надеяться, что фантазия местных остряков зацепится именно за это сходство. Но, видимо, его демонстративная любовь к сказке Волкова показалась всем столь примечательной, что перебила даже отсылки к герою гражданской, кинофильмов и анекдотов. Жаль, конечно, хотя, в какой-то степени, можно сказать, что легко отделался. Киселев, мог, не заморачиваясь, схватить любую суперобложку которая под руку попалась, и ходил бы, теперь, «Фунтиком» каким-нибудь.

Так что «Урфин» — это, на фоне остального, был прям нормальный вариант и Старшина решил семя этой идеи полить и удобрить. Широким шагом вернувшись в каптерку, он оглядел распотрошенные тюки с бельем и Бухарметова с Парамоновым, старательно делавшим вид, что все это время занимались делом.

— Ну что, мои верные дуболомы? Долго вы еще играться будете?

— Товарищ прапорщик — вы же сами сказали: «Все тщательно проверять, ибо Дубко не дремлет». Все новое пришлось перебирать.

— Много рванья подсунул?

— Вон там, комплектов пятнадцать. С пятнами мы тоже браковали.

— Давайте сюда. Я, сейчас, лично, этому Гудвину недобитому, этот тюк на голову одену. Ведь предупреждал же! Сидите тут — я скоро. И печенье в столе у меня все посчитано!

Последовавший за выдвижением претензий сочный скандал с «Начвошем», взбодрил Тарасова так, что ему хотелось кого-нибудь убить. Остановившись перекурить и успокоится, он вспомнил то ощущение чужого взгляда, которое у него возникло на дороге между заброшенными складами. А еще он чувствовал его как раз тут. После стычки. Промежуток между двумя ангарами, через которое видно заброшку. Выйдя на эту линию, Старшина вгляделся в сереющие вдалеке коробки покинутых зданий и в голове мелькнула мысль.

Закинув тюк в каптерку и дав команду проверить все еще раз, он направился в штаб, на ходу придумывая повод. Начштаба перекусывал бутербродом, но, увидев Тарасова, отложил еду в сторону.

— Отвлекаю, товарищ подполковник?

— Вы по служебному вопросу? — Начштаба махнул рукой давая понять, что его бутерброд подождет.

— Нет, пустяки, думал, может вы не заняты?

— Так я и не занят. Что у вас?

— Да даже стыдно спрашивать. Вот… — не придумав ничего лучше, Старшина протянул Начштабу листки с сочиненным, в наказание, рассказом, — С утра с Ротным голову ломаем, не можем понять, что это нам напоминает. Фигня полная, но засело в башке — отделаться не могу. Мимо шел — черт дернул у вас спросить. Ну вдруг?

— Правильно дернул… — Начштаба быстро пробежал глазами текст, — Вольное переложение части «Федота-стрельца» Филатова. В журнале «Юность» за восемьдесят седьмой год печатали. Третий номер, кажется. Почитайте обязательно. А это кто написал, если не секрет?

— Да дневальный один, «задумчивый». Стоял на «тумбочке» — фигней страдал.