Вологодские были. Избранное

Верзила с остекленевшими от пьянства глазами в одной руке держал как куклу за ручонку голого грудного младенца, в другой – большой заточенный окровавленный топор и в ярости орал, что убьет ребёнка и разрубит его на куски, точно так, как до этого он рубил мясо, при этом нелюдь с силой бросил кроху на кровать и замахнулся на нее топором, Андрей, поняв, что сейчас на его глазах может произойти непоправимое, испугался, причем испугался так, что даже показалось, волосы у него на голове встали дыбом, хотя и в армии гвардии сержант не раз был обкатан танками, да и по розыску пропавших насмотрелся всяких ужасов.

Сейчас он испугался уже по-настоящему за бедного ребёнка, потом разозлился на себя, такого беспомощного, на спецов и группу захвата, которая все не ехала, и он ясно понял, что помочь этому ребёнку кроме него самого никто не сможет, ведь, понятно же, если тупо ждать, убьёт этот дурак ребёнка, а приехавший ОМОН его положит. Поэтому деревянными руками он извлек из кобуры верный пистолет Макарова, сухо лязгнув затвором, дослал патрон в патронник и приготовился работать на поражение через двойные оконные рамы.

Каким-то звериным чутьём нелюдь даже не увидел, а почувствовал у себя за спиной кого-то и, схватив ребёнка, сел на кровать, прикрывшись его тельцем как щитом, приставив заточенный топор к голове крохи.

Вариант стрельбы из штатного оружия исключался.

Убрав бесполезный «ПМ» в кобуру, Андрей попытался подтянуться на подоконник, но профессиональная реакция его не подвела, подсказав ему молниеносно спрыгнуть на землю, так как преступник вскочил и, прикрываясь ребёнком, лезвием топора сокрушил стекла и оконный переплет там, где только что была голова милиционера.

– А, жить надоело, не возьмёшь! – бушевал пьяный.

В эти короткие, как сама жизнь секунды, понял Андрей, что хотя он сейчас и один, но в то же время за ним сейчас незримо вся Родина, все государство, с его церквями, пушками и пулеметами, и понял он, что, вероятнее всего, сейчас придётся ему умирать, коли он вмешается. В то же время нахлынуло на него такое чистое и светлое чувство любви и сострадания к этому, в общем-то неизвестному и чужому ребёнку, что он принял единственно верное решение.

– Что ж, поиграем в индейцев, – мелькнула несуразная мысль, и Андрей снова взглянул в окно и отпрянул: поджидавший его преступник рубанул топором по окну, пытаясь задеть его, и так несколько раз, затем, увидев милиционера, нелюдь с силой метнул в него топор, пролетевший над головой Андрея.

Рванув из кармана баллончик милицейской «Черемухи», Соколов распылил у разбитого окна слезоточивый газ и, воспользовавшись тем, что преступник отошёл от окна, пробивая собой стекла и разбиваясь в кровь, Андрей запрыгнул в комнату. Ошалевший от такой неожиданности Левичев бросил младенца на кровать и схватил в руки нож и отвертку.

Вот где Андрею пригодились знания и навыки рукопашного боя! Вложив всю силу и ярость, в одном коротком прыжке, приемом контактного каратэ – коротким ударом ноги в лицо Соколов «выключил» несостоявшегося убийцу и одел на него наручники.

Посмотрев на ребёнка и убедившись, что он жив и здоров, Андрей закутал кроху в простынку, которая стала краснеть от его крови, и передал ребёнка в руки не верящей в произошедшее спасение матери.

Уже усаживая очнувшегося преступника в УАЗ, Андрей услышал сирены сразу нескольких спецавтомобилей, подъезжающих к дому.

– Бронежилеты не потребуются, отдыхайте, – устало заметил лейтенант милиции.

– Это кто должен тут отдыхать? – забасил знакомый голос, и Андрей узнал, что сам начальник РОВД полковник Ужиков лично пожаловал на место происшествия.

– Так, пропустите-ка меня к герою, – шуганул своим басом и полковничьими звездами на погонах начальник собравшихся рядом с участковым бойцов ОМОНа и местной Печаткинской группы захвата.

Соколов привычно козырнул начмилу и готовился, было, доложить по всей форме, но Ужиков прервал его: – Знаю, знаю, но ты только скажи мне, почему ты не выполнил приказ не вмешиваться ни во что и ждать нас?

– Я доложу вам, товарищ полковник, в форме рапорта, – попытался оправдаться Андрей, – нельзя было терять ни минуты.

– Ну ладно, ты это у меня брось, рапортами раскидываться, писатель нашёлся, – взглянул на него Ужиков, а затем смягчился, – впрочем, ты молодец, завтра же на тебя начальник отделения составит рапорт о твоём поощрении, заслужил, можешь возвращаться к несению службы!

– Есть! – коротко козырнул Соколов.

Действительно, по прибытии дежурный буквально завалил Соколова как старшего по автопатрулю всякой мелочёвкой: семейными скандалами и прочей бытовухой, но как бы то ни было, время дежурства подходило к завершению, как вдруг рация на «патрульке» ожила: – Тридцать девятый, тридцать девятый, ответь первому!

– Слушаю, – ответил водитель.

– Так, принимайте ориентировку, на улице Стаханова черный джип «Чероки», государственный номер три шестерки, совершил наезд на пожилую женщину, которая сейчас в больнице, примите меры к задержанию, разыскиваемый автомобиль может находиться в вашем районе!